Стенли Эллин - Фирменный поезд

"Испуганна, взволнованна, а все равно чертовски хороша собой”, подумал Корнилиус. Ей надо было отдать должное: супружескую заботу и преданность, которых не было и в помине, она разыграла виртуозно. “А может, она так хорошо держится потому, что не знает главного? Что ж, сейчас узнает”.

Подождав, пока она поможет ему пересесть из “седана” в автофургон, а сама сядет за руль, он крепко обнял ее и, выглянув в приспущенное окно, с нескрываемой тревогой в голосе спросил полицейского:

— Кстати, сержант, вы установили, кто был потерпевший? У него при себе документы имелись?

Полицейский кивнул:

— Он из Нью-Йорка, поэтому придется навести о нем справки в городе.

Фамилия — Ландгрен. Роберт Ландгрен — если верить его визитной карточке.

Корнилиус почувствовал, именно почувствовал, а не услышал, как она подавила сдавленный крик и как забилось под его рукой ее плечо — она неудержимо дрожала всем телом. Лицо ее стало таким же серым, как у лежавшего на асфальте блондина.

— Ладно, Клэр, — мягко сказал он. — Поехали домой.

Клэр вела машину совершенно автоматически, тупо смотря перед собой широко раскрытыми, пустыми глазами, и он даже испытал облегчение, когда они выехали на автостраду и она наконец заговорила — тихим задумчивым голосом:

— Ты знал, — сказала она. — Ты все знал и за это его убил.

— Да, — ответил Корнилиус. — Я все знал.

— В таком случае ты сумасшедший, — бесстрастным голосом продолжала она, по-прежнему тупо уставившись в одну точку. — Только сумасшедший на такое способен.

И тут его вновь охватило бешенство — в основном даже не от того, что, а от того, как она с ним говорила: абсолютно спокойно, не повышая голоса.

— Он это заслужил, — процедил Корнилиус сквозь зубы. — Свершилось правосудие.

— Ты не понимаешь, — все так же бесстрастно возразила она.

— Не понимаю чего?

Она повернулась к нему, и он увидел, что ее глаза блестят от слез.

— Я же познакомилась с ним задолго до тебя, задолго до того, как пошла работать секретаршей в твою фирму. Мы были неразлучны, мы просто не могли жить друг без друга. — На какую-то долю секунды она замолчала. — Но у нас не было будущего: он витал в небесах, а для меня, родившейся в бедной семье, мысль, что я выйду замуж за нищего и умру нищей, была мучительна... Поэтому я и стала твоей женой. И, видит Бог, я старалась быть хорошей женой, старалась изо всех сил. Но тебе это было безразлично. Тебе ведь нужна была не жена, а кукла. Ты демонстрировал меня, как свою собственность, хвастался мною, как удачной покупкой.

— Не неси вздор! — одернул он ее. — И следи за дорогой. Скоро наш поворот.

— Выслушай меня! Я сама собиралась все тебе рассказать. Собиралась просить развода. Если бы ты дал мне развод, я бы не взяла у тебя ни цента, мне нужен был только развод — чтобы выйти за него замуж и наверстать упущенные годы! Как раз сегодня у нас с ним зашел об этом разговор, и если бы ты только поинтересовался.., заговорил со мной...

"Ничего, переживет”, — размышлял он. Все оказалось гораздо серьезнее, чем он мог предположить, но, как говорится, “время лечит”.

Теперь, кроме него, у нее никого нет, и, когда она это поймет, все образуется. Просто чудо, что ему пришло в голову прибегнуть к этому оружию, да еще так успешно. “Лучшего оружия для убийства не придумаешь”, — говорил судья, сам не сознавая, насколько он был прав.

Из оцепенения Корнилиуса вывел громкий звонок на железнодорожном переезде, а также тревожное ощущение, что машина почему-то не сбавляет скорость. Затем все потонуло в свирепом вое сирены электровоза, и когда он испуганно поднял глаза, то увидел прямо перед собой стальную громаду несущегося наперерез фирменного поезда.

— Осторожно! — не своим голосом закричал он. — Господи, что ты делаешь?!

Но в следующую секунду он увидел, как ее нога нажимает на педаль газа, и все понял.