Рената Оливьери - Пикник с кровью

Он подошел к мощной машине, погладил крылатую фигурку на радиаторе.

— Знаете что, комиссар? Когда едешь в такой машине, как эта, теряется чувство реальности. Чувствуешь себя… как бы вам сказать… — выше простых смертных.

— А вы часто ездите на таких? — спросила молодая инспекторша.

Аббатанджело на мгновение растерялся, и от Амброзио это не ускользнуло, но тут же справился с собой и улыбнулся девушке.

— Только когда пробую. Объеду вокруг дома и назад.

— Мне рассказывали, что двойное «р» на радиаторе появилось в знак траура по поводу смерти синьора Ройса много лет назад, — сказал Амброзио.

— В самом деле? Я этого не знал, — удивился Аббатанджело и добавил:

— Я не сам их ремонтирую, представьте, я даже не знаю, с какого конца за них взяться, а потом… англичане все делают наоборот. Но у меня есть механик, который работает у импортера рейсов, он приходит ко мне по субботам или по воскресеньям.

— А может, и по вечерам после ужина? — подсказал Амброзио.

— Иногда и по вечерам.

— Мы начали расследование убийства Гаспаре. Если бы у меня была зацепка, хоть что-нибудь, какая-то мелочь, за которую можно… — Амброзио, казалось, колебался. — Мы должны искать в кругу его друзей или знакомых, особенно тех, с которыми он встречался после ареста.

— Может, он занимался и наркотиками? — спросила Надя.

— Не думаю, — ответил Аббатанджело, — Симона мне рассказала бы. Были у него глупости с машинами, это верно, но практически ничего серьезного за ним не числилось.

— Может, он допустил какую-то ошибку или оскорбил кого-то? И тогда… — Надя наставила указательный палец на хозяина гаража, который шутливо поднял руки вверх.

— Нет, синьорина, я вам говорю, Гаспаре не смог бы напугать и ребенка. Нет, нет, — покачал он большой головой, уверенный в себе.

— И тем не менее ему прострелили череп и едва не отправили на тот свет его друга. Вы знали его?

— Кого, Монашка? Скорее всего это он, чокнутый, и устроил заваруху.

— Когда мы пришли, вы уже знали о случившемся. Кто вам рассказал?

— Симона, сегодня утром. Она просила заменить ее на пару дней. Хотя я уже слышал эту новость по радио. Я всегда слушаю известия в восемь часов.

— Может, Монашек выкарабкается и расскажет нам что-нибудь, — сказал Амброзио. Ему вдруг вспомнилась одна деталь: друга убитого в больнице охранял всего один агент, а нужно бы поставить по крайней мере двоих.

— Вы разрешите мне позвонить?

Через час они уже ехали к Мемориальному кладбищу.

Надя села за руль и попросила, чтобы комиссар обращался к ней на ты, как к инспектору Де Луке. Амброзио кивнул, хотя в таких случаях чувствовал себя немного неудобно.

Шел дождь. Поток машин в предвечерний час был таким плотным, что иногда казалось, из него невозможно выбраться. Зажженные фары, вспышки стоп-сигналов, красные и зеленые огни светофоров, вой клаксонов, ритмичное движение щеток стеклоочистителей будили у Амброзио чувство нестабильности, какой-то тоски, которая портила настроение.

— Ты никогда не была на кладбище?

— Была когда-то, комиссар. Еще девочкой. На похоронах нашего директора школы.

— Мы когда-нибудь туда пойдем, — Он заметил, что фраза прозвучала как-то двусмысленно, даже зловеще, улыбнулся девушке, прикурил сигарету и добавил:

— Я имею в виду прогулку.

Они оставили машину и неторопливо пошли по улице Мессина. Амброзио дотронулся рукой до спинки скамейки, где был найден труп.

Мусорный ящик, под которым лежал раненый, отодвинули метров на десять. Никто не мог представить, проходя здесь, что всего четырнадцать-пятнадцать часов назад среди этих грязных газонов, под этими голыми деревьями совершено убийство и только малости не хватило, чтобы трупов оказалось два.

— Если повернуть за угол, окажешься рядом с кладбищем. С одной стороны кирпичная стена, — Амброзио поднял глаза на указатель: «На улицу Галилео Феррари», — а с другой пустырь. Что ты хочешь, чтобы в темноте, ночью, в таком месте ничего не случалось? Целый район стал настоящей клоакой.

— А как было раньше?

— Проституток всегда хватало. Было несколько автомобилей, но никаких маскарадов. Это были женщины настоящие. Теперь машины приезжают десятками, с потушенными фарами, останавливаются на темном тротуаре, «голубые» уединяются с клиентами, а в нишах на этих стенах дрожат огоньки свечей у мемориальных досок. Могилы в пяти-шести метрах от машин, превращенных в бордели.

— Эти двое приходили сюда прошлой ночью.

— Не исключено, что их могли привлечь брошенные автомобили. У меня впечатление, что эта история закручена в хороший узел, который предстоит развязать. Нужно решить два вопроса: проверить, связаны ли эти двое, и в какой мере, с наркотиками. И второе: кража автомобилей. Есть кто-то, и Аддамьяно должен был его хорошо знать, кому сбывались краденые машины.

Надя достала блокнот и сделала какие-то пометки.

— Мы должны поговорить с его адвокатом. Должен был он иметь адвоката? Кроме помады и кошелька, что у тебя там еще в сумочке?

— Табельная «беретта». — Надя открыла дверцу «дельты» для него, села на место водителя. Дождь кончился. — Могу я спросить вас, какие деревья там, вокруг Мемориального?

— Кипарисовые тополя, — ответил Амброзио. — Что тебе про меня рассказали?

— Что вы знаете названия всех деревьев Милана.

— Они достигают высоты до сорока метров.

— Я пыталась узнать, кто нам сообщил этой ночью о стрельбе.

— Анонимный звонок, думаю.

— Да, комиссар. Звонила женщина. Не назвалась.

— Знаешь, что за неделя нынче?

— Неделя карнавала.

— Вот почему все говорят, что выстрелы, даже если их слышали, принимали за хлопушки праздничных петард.

— Люди не хотят осложнений.

— И все-таки кто, по-твоему, мог звонить?

— Женщина, которая живет в доме напротив сквера. Она была напугана, — так сказал полицейский, принявший сообщение.

— Я приехал в два с четвертью, через двадцать минут после того, как патруль обнаружил трупы. Выходит, выстрелы раздались где-то в час тридцать. Значит, наша таинственная свидетельница должна была видеть что-то через одно из окон, которые выходят на улицу. Остается пустяк — найти ее.

— Пошлем кого-нибудь опросить тамошних жителей?

— Уже сделано. Хочешь поспорить, что ничего из этого не выйдет?

— Думаю, что выиграю я.

— Инспектор Де Лука завтра пойдет в Сан Витторе, где Аддамьяно проходил… практику. Послушаем, какой нарисуют нам портретик этого любителя машин.

— Между хозяином гаража и девушкой из кинотеатра близкие отношения?

— Вполне вероятно. Что ты думаешь о матери Монашка?

— Несчастная женщина с безалаберным сыном и мужем-вором.

Они замолчали, в хаосе машин лучше глядеть в оба. Безлюдные заводы, длинные склады с разбитыми стеклами, ржавые ворота, старые, ненужные теперь трамвайные рельсы, залитые во многих местах лужами, машины на тротуарах, накрытые выцветшими чехлами… Тоска зеленая. Забастовка городских дворников завершала неприглядную картину.