Марина Серова - Возвращение миледи

– Нет! Раз Миша сказал, что мне это не надо, значит, не надо! Понимаете, он же всей своей жизнью доказал, что лучше меня знает, что и как надо делать, вот я и не спорю с ним никогда, – просто ответила она. – Знаю только, что он ее поселил в своей однокомнатной квартире и почти не общался, а деньги, продукты и обновки ей его водитель отвозил. А после первого курса она в Москву перевелась.

– Но странно то, что Михаил Антонович, ни капли ее не любя, так потратился – это ведь удовольствие не из дешевых! – покачала головой я.

– Он тогда сказал, что и больше бы отдал, чтобы только она подальше от нас всех оказалась! – сказала Савинкова. – Потом он, кажется, в Москве с ней все-таки встречался, когда в командировки ездил, потому что как-то сказал мне, что она дочку родила и они с мужем за границу уехали. Вот и все, что я о ней знаю.

– Ну и бог с ней! – сказала я и предложила: – А теперь давайте перейдем к делу. Кто же заставил вас написать «липовое» заключение о состоянии здоровья Тамары Дроздовой?

– Не знаю! – сказала Дина Николаевна и даже головой покачала. – Мне позвонил какой-то мужчина и спросил: могут ли у нее быть дети. Я ответила ему, что это врачебная тайна, а он мне в ответ, что у моего мужа тоже в прошлом есть тайны, но не врачебные, а уголовные, и если я не хочу, чтобы кое-какие бумаги попали к Круглову, то мне лучше ответить. Что мне было делать, Татьяна Александровна? – Она виновато посмотрела на меня. – Я и ответила правду, что детей у нее не будет никогда! Тогда он велел мне, несмотря на это, написать, что она совершенно здорова. Я спросила его, вернет ли он нам в этом случае бумаги, а он нахально так заявил, что мы их не получим никогда, но он гарантирует, что сейчас они к Круглову не попадут, – сказала Савинкова и с надеждой спросила: – А вы не знаете, где они? Нам бы все-таки было поспокойнее, если бы мы хоть точно знали, у кого они!

– Понимаете, Дина Николаевна! Жадовы клялись и божились местному священнику, что бумаг у них уже давно нет, что их, наверное, кто-то украл, – объяснила я. – Верить им, как говорят давно знающие их люди, нельзя, но, с другой стороны, до Игоря Николаевича с Тамарой им нет никакого дела. И получается, что неведомым мне пока путем – может, кто-то их просто купил у Жадовых. Но вам теперь больше волноваться нечего – вам есть чем отбить любое нападение! Хочу еще вот что спросить: такое имя, как Марианна Кленова, вам что-нибудь говорит?

– Абсолютно ничего, – покачала головой Савинкова. – А кто это?

– Так! – неопределенно ответила я. – Одна женщина.

– Спасибо вам огромное! – со слезами на глазах опять начала благодарить меня Савинкова, но я отмахнулась и спросила:

– А Михаил Антонович знает о том, что вас шантажировали?

– Да вы что! – Она даже руками всплеснула. – Как же я могла ему об этом сказать? Он же и так уже много лет спит только со снотворным! У него же нервы ни к черту! Язва желудка! А тут еще бы и я добавила!

– Но, может быть, он знает, откуда этот удар пришел? – спросила я.

Дина Николаевна в ответ пожала плечами и предложила:

– А давайте я ему прямо сейчас позвоню, и он сюда приедет?

– Это было бы замечательно! – сказала я.

Она схватила трубку и набрала номер, по-видимому, прямого телефона, потому что сразу сказала:

– Миша! Немедленно приезжай ко мне на работу! У меня такие новости! – Она радостно рассмеялась, а потом, положив трубку, сказала мне: – Сейчас будет! – и снова принялась благодарить: – Господи! Татьяна Александровна! Вы для нас такое сделали, что мы ваши должники по гроб жизни! Если вам потребуется любая помощь, мы все для вас сделаем!

– Тогда отпустите меня покурить! – улыбнулась я.

– Да курите прямо здесь! – предложила Савинкова.

– Но я не вижу здесь пепельницу и по запаху чувствую, что здесь не курят, а раз так, то не стоит и начинать, – отказалась я.

Я вышла на лестничную площадку, где в углу на полу стояла большая керамическая ваза с песком, а рядом с ней два кресла – эдакое своеобразное место для курения, и, закурив, разочарованно подумала, что мои ожидания не оправдались. Вполне допустимо, что Савинковой звонил Кривоножкин-Друидский, который мог узнать о бумагах только от того, кто его нанял, но кто это? Приехавшая из Москвы Кленова? Но как к ней попали эти бумаги? Опять вопросы, вопросы, вопросы без ответов! Я позвонила Кирьянову и попросила его:

– Киря! Скажи мне что-нибудь хорошее!

– Порадоваться хочешь? – рассмеялся он и ответил: – Права ты была – в томатный сок подмешали лошадиную дозу ацетилсалициловой кислоты. Заметь, отечественного производства, а не какой-нибудь импортный аспирин.

– Наверное, решили, что она поядреней будет! – хмыкнула я.

– Пальчики с коробки сняли, и их там!.. – судя по тону, Володька аж помотал головой. – Только примерять их пока не к кому.

– Так это пока не к кому, а там видно будет! – поправила я его.

– Ну и когда ты мне отмашку дашь? – спросил он.

– Не знаю! – честно ответила я. – Выложилась, как могла, а по основному делу пока на выходе ноль без палочки!

– Не грусти, подруга! – подбодрил меня Володя. – Это только сейчас пусто, а потом вдруг станет густо!

– Твоими бы устами... – буркнула я и отключила телефон.

Докурив, я не спеша пошла обратно в кабинет Савинковой, и по дороге меня обогнал какой-то мужчина, который, влетев к ней, встревоженно спросил:

– Дина! Что у тебя случилось?

– Читай, Мишенька! – сказала Дина Николаевна, протягивая Морозову бумаги.

Я тихо присела на стул около двери, а Михаил Антонович – возле стола для заседаний. Он начал читать, а потом выпустил листы и, уронив голову на руки, беззвучно зарыдал, только плечи тряслись.

– Мишенька! Мишенька! – стала уговаривать его подскочившая к столу Дина Николаевна. – Успокойся, родной!

Она бросилась к шкафу, достала оттуда флакончик с лекарством, накапала в стакан с водой и опять подскочила к Морозову.

– Выпей, Мишенька! Выпей!

Он послушно выпил, глубоко вздохнул и спросил:

– Откуда это у тебя?

– Это я привезла, – ответила я со своего места.

– Кто вы? – повернувшись на звук, спросил он.

– Это Татьяна Александровна Иванова, частный детектив, – ответила вместо меня Савинкова.

– Я не знаю, почему вы это сделали, но мы ваши вечные должники, – просто сказал Морозов.

– Ой не надо, Михаил Антонович! – воскликнула я. – Вы уже знаете, что такое быть в вечном долгу, и я искренне желаю, чтобы это с вами больше никогда не повторилось!

– Я был уверен, что вы ответите именно так, потому что, судя по отзывам, человек вы невероятно порядочный, – с теплотой в голосе сказал Морозов.

– Вы наводили обо мне справки? – спросила я.

– Нет! Просто слышал о вас от одного своего знакомого.