Марина Серова - Это только цветочки

— Вот это исключено, — покачала я головой, — меня сегодня дома не будет.

— Тогда я пойду с тобой сейчас, ты не возражаешь?

В его глазах было столько затаенной надежды, что отказать я не смогла. Да и пусть покатается пока со мной — и мне будет веселее, и ему спокойнее. Я поймала себя на мысли, что, может быть, спокойнее будет мне?

— Не возражаю, — снова улыбнулась я, — будешь моим фотокорреспондентом, согласен?

Он был на все согласен.

По дороге к машине я нашла таксофон и позвонила Гунькову. Он был на месте. Я представилась и сказала, что мне нужно с ним срочно поговорить.

— Я через пятнадцать минут уезжаю, — попытался отвертеться он.

Но не на ту напал.

— Я буду у вас через десять минут, — отчеканила я и повесила трубку.

Через семь с половиной минут я постучала в его кабинет и, не дожидаясь приглашения, вошла. Он торопливо собирал «дипломат». Увидев меня, с сожалением улыбнулся. Непонятно только было, к чему относится его сожаление. К тому, что не успел смыться до моего прихода?

— У меня пока нет никаких новостей, — он закрыл «дипломат» и защелкнул замки.

— Да-а? — я саркастично улыбнулась, усаживаясь на стул рядом с его столом. — То, что преступники, можно сказать, убийцы, дело которых вы вели, гуляют на свободе, конечно, не является для вас новостью?!

— Кха-кха, — Гуньков поднес кулак ко рту, — ну…

— Можете не объяснять, — прервала я его не слишком связную речь. — Дайте мне их адреса и телефоны, и я от вас отстану.

— Это невозможно, — вздохнул старлей, моргнув голубыми глазами.

— Почему это? — недоуменно спросила я.

— Потому что их адреса являются тайной следствия, вот почему. Вдруг вы будете оказывать на них давление?

— Именно это я и хочу сделать, я хочу оказать на них такое давление, что у них дерьмо изо всех щелей полезет, — как можно спокойнее произнесла я. — Кстати, они уже не подследственные, так что давайте адреса, иначе завтра обо всех ваших делишках прочитают в крупнейших областных газетах. У меня в машине корреспондент одной из них, можете полюбоваться.

Старлей, недоверчиво косясь на меня, поднялся и подошел к окну, я встала рядом. Костик, как я ему и велела, стоял внизу с «Никоном» наперевес.

Из здания райотдела милиции я вышла с необходимыми мне адресами.

У меня было несколько возможностей узнать, где находится труп Шатрова. И самая, как мне казалось, простая — это зажать Рыжего или любого из его бригады в темном углу и, приставив пистолет к башке, потребовать выложить мне все как на духу. Роль столь грозной духовницы была мне по нутру. Именно сейчас. Почему-то всем вынюхиваниям и слежкам я предпочла действия грубые и решительные. Или в этом находили выход эмоции, связанные с появлением Кости? Ну не бревно же я в конце-то концов! Целую минуту я воображала, как круто разберусь с Рыжим. У меня в записной книжке значились две фамилии: Горшков и Ревякин. Я испытывала затруднение с выбором: кому какую фамилию дать. Конечно, не мое это дело — давать фамилии, просто мое воображение работало, выполняя роль адаптера. Я должна была привыкнуть к тому, что Рыжий — Павел Горшков или Николай Ревякин.

Горшков жил в трехэтажном старом доме, не очень опрятном и не очень спокойном. Поднимаясь на третий этаж, я слышала, как бурлит нутро этого причудливого дома, расположенного в центре города, но имеющего за окнами вполне деревенский ландшафт. Первый и второй этажи сотрясали пьяные вопли и зычный блатняк «Лесоповала». Едва я миновала второй этаж, дверь одной из квартир отворилась и оттуда с диким визгом выскочила всклокоченная баба и, заливаясь слезами, побежала вниз. Вдогонку ей неслись несвязные речи ее товарок. Ругань или жалобы — понять было трудно. Она выла белугой и тоже что-то выкрикивала, переходя то на плач, то на ожесточенный мат-перемат.

Я поднялась на третий этаж. «Ну, а сейчас мы развлечемся», — злорадно усмехнулась я, сжимая рукоятку пистолета. Я нажала на звонок. Дверь была стальная, за ней, очевидно, находилась еще одна. Вместо двери, в которую я звонила, открылась другая, та, что была напротив. Оттуда выглянула девица лет двадцати с выкрашенными в белый цвет волосами. Ее круглое, немного одутловатое лицо изнемогало под вечерним макияжем. Она пожевала губами и, дерзко сплюнув, обратилась ко мне:

— К Пашке, что ль, пришла?

— Ну, — пренебрежительно хмыкнула я, пряча за спину «ПМ».

— Он вчера уехал со своими дружками и еще не возвращался, — девица выступила из темного проема, — ты кто ему будешь?

Она была коренастой и пышнотелой. Короткий штапельный халат в цветочек открывал ее толстые некрасивые ноги выше колен. Чудовищных размеров бедра натягивали ткань до невозможности. Мне даже стало как-то жаль ее незамысловатую одежку.

— Знакомая, — вяло отозвалась я, соображая, какую линию поведения целесообразней гнуть с этой девицей, ведь она могла быть мне полезной как источник информации, — а что?

— А ничего! — сделала презрительную гримасу девица. — Нет его.

— А где его можно найти? Он мне срочно нужен.

— Ха, — девица растянула губы в самодовольной улыбке, — он мне тоже нужен.

Что-то подсказывало мне, что она знает, где его можно найти. Я полезла в карман за деньгами.

— Ага, вот за этим он мне и нужен, — одобрительно зыркнула она на сторублевку, которой я осторожно зашелестела у нее под носом.

— Если скажешь, где он, она будет твоей, — лукаво улыбнулась я.

— При одном условии… — глаза девицы хищно блеснули.

— При каком?

— Ты не станешь Пашке говорить, что это я тебе сказала, ладно?

— Идет.

— Честно? — спросила недоверчивая блондинка. — Но это не сто процентов… — замялась она.

— Ну, говори.

— Ой, — девица дернулась, — у меня ж картошка сгорит! Ты пройди, чего на лестнице разговаривать…

Не закрывая двери, она исчезла в проеме. Я спрятала «ПМ» в кобуру и перешагнула порог ее жилища. Картошкой, однако, не пахло… И вскоре я поняла почему. Сбоку мне в висок уперлось что-то твердое и холодное.

— Вот и свиделись, — осклабился Рыжий. — Подними руки!

Я подчинилась. Он профессионально обыскал меня, достал мой «ПМ» и подтолкнул меня стволом в спину. «Что же это за осиное гнездо такое?» — Я села на диван и неторопливо обвела комнату взглядом. Ничего особенного. Довольно современная мебель, хотя и не супер. Светлые обои, не свежие, но и не вытертые. Небольшой телевизор «Сони» на тумбочке, полки в стенке заставлены бульварным чтивом, совдеповским хрусталем и фарфором.

Рыжий приземлился в кресле напротив. Потом достал из кармана сотовый и, не выпуская меня из поля зрения, поднес к уху.

— Давай, подгребай сюда живее, она уже здесь, — буркнул он в трубку. — Вот так, — он спрятал мобильник и с интересом посмотрел на меня, — ты думала, сыщица, что с лохами дело имеешь?