Диля Еникеева - Все леди делают это

В журналистских кругах Егор Сурин имел определенный авторитет и мог бы перейти в другую редакцию. Но ему было лень. Многотиражные газеты на слуху, яркий материал тут же становится предметом всеобщего обсуждения, а потому руководители боятся подставиться и требуют от журналистов проверенных фактов, а не голословных утверждений.

Егор полагал, что уже давно вышел из того возраста, когда нужно стирать подошвы в поисках документальных доказательств своих порой неожиданных выводов, а потому предпочитал непыльную работенку в еженедельнике „Все обо всем“. Несколько часов за анализом периодики, потом еще несколько часов за компьютером — и свободен. Все оставшееся время можно плевать в потолок, сидеть с приятелями за бутылочкой, судача на злободневные темы, играть в преферанс, толкаться на журналистских тусовках, дабы не отстать от жизни и держать нос по ветру, улавливая витающие в воздухе идеи, которые можно сделать темой следующей статьи. А в начале каждого месяца получать зарплату. Правда, ее хватает от силы на неделю, но за двадцать семь лет журналистской работы Егор Сурин оброс многочисленными друзьями-приятелями, которые не оставят в беде, накормят-напоят и вовремя дадут знать о предстоящем мероприятии, обещающем халявную выпивку и закусон.

В общем, на жизнь журналист не жаловался, за свое место в еженедельнике не держался, — если выгонят, устроится в другое, — а потому ничуть не боялся гнева грозного Змея Горыныча.

Егору уже надоело ждать, когда наконец грянет буря, да и коллеги выразительно поглядывали на него — мол, ты самый смелый, пойди узнай, в чем дело и кого вскоре вызовут на ковер. И Егор Сурин решил оправдать доверие коллектива.

Приоткрыв дверь в приемную и предусмотрительно просунув лишь голову, сохраняя возможность ретироваться с честью, но своевременно, — на случай, если дверь кабинета Самсоныча придет в движение, возвещая о скором выходе начальства, — Егор подмигнул Лене и шепотом спросил:

— Чего старикан затаился-то? Копит силы для будущего цунами?

Секретарша пожала плечами, зажала мембрану трубки рукой и тоже шепотом ответила:

— Левин принес какие-то материалы и наябедничал.

— На кого?

Леночка Федоренко относилась к Егору с симпатией — ироничный журналист, творец хлестких ярлыков никогда ее не задевал. Потому секретарша быстро попрощалась с бойфрендом, рискнув оставить отношения невыясненными, положила трубку и пожала плечами:

— Понятия не имею.

— А кто сдал материал в номер последним?

— Марго.

— Ну, ее-то старый маразматик не тронет, даже если эта мышка-говноройка, как всегда, принесла дерьмо в конфетной обертке.

— Нет, Змей Горыныч ее очень хвалил, благодарил.

— Еще бы, — хмыкнул Егор. — О шефе можно судить по его фаворитке. По интеллекту Самсоныч с Марго два сапога — две задницы.

— Чего-чего? — переспросила Леночка, прыснув и боязливо оглянувшись на дверь кабинета начальника — не слышно ли.

— Лысина — это эволюционное превращение головы в задницу вначале по форме, а потом и по содержанию, — пояснил злоязычный журналист. — Сколько помню Змея Горыныча, он всегда был лысым, следовательно, таскает жопу на плечах уже не менее трех десятков лет. А килька Марго не обладает задницей в положенном женщине месте, зато она в наличии там, где у нормальных людей голова.

Зажав рот рукой, секретарша беззвучно смеялась, сотрясаясь всем телом.

— Как думаешь, кто на этот раз станет жертвенным барашком, дабы мы не забывали, чей сын платит нам нищенское содержание? — поинтересовался Егор, зная, что Леночка всегда в курсе, откуда ветер дует и куда вскоре дунет.

— Левин был недолго, я слышала только отдельные фразы.

— Какие именно? — Егор решил прояснить вопрос до конца, чтобы понять, кому достанется на этот раз, и предупредить проштрафившегося.

— „Фальшивка“, „недопустимо развязный тон“, „фамильярность“, „оскорбительные выражения“ и „совершенно не в тему“.

„Значит, речь шла обо мне“, — подумал журналист, прекрасно знающий, что изобретенный им метод работы имеет некоторые недостатки.

Две недели назад главный редактор ушел в отпуск, и Егор на днях сдал новую статью выпускающему редактору, минуя Самсоныча, — старикану не по уму осилить качество материала. А когда он попал на стол ответственному за выпуск, подхалим Левин решил выслужиться перед начальством. Все сотрудники знали, что кадровый вопрос и размер оклада в ведении Змея Горыныча, так что хитрый лис Борис Аркадьевич решил на всякий случай помести хвостом перед шефом, авось в следующий раз тот не обойдет его премией.

„Похоже, придется подыскивать себе другое место работы“, — сказал себе Егор, закрывая дверь в приемную.

Немного поколебавшись, он решил остаться в редакции — может, старикан поорет-поорет, но все же не уволит. Другой кандидатуры на это место нет, а читателям, судя по отзывам, импонируют его статьи, хотя их тональность и в самом деле развязно-фамильярная. Журналист Егор Сурин, образно говоря, похлопывал представителя политического Олимпа по плечу — мол, не мни о себе много, приятель, мне известна вся твоя подноготная, и сейчас ты предстанешь перед народом голым, без привычной маски.

— Поработать вам придется, — продолжал Нечаев. Беседа с потенциальной звездой уже близилась к концу, главное они обсудили, осталось лишь поставить точку. — Наше издательство интересуют лишь авторы, способные писать не менее четырех романов в год. Если реже — стать знаменитой труднее. Конечно, талант не пропадет, — снова польстил он, от него не убудет, а авторессе приятно, — но потребуется много времени, чтобы его оценили по достоинству. Читательский интерес не должен ослабевать. Книг сейчас издается очень много, а если автор пишет редко, читатели его забывают и покупают произведения других писателей. Состоявшаяся звезда может позволить себе перерывы, но сравнительно непродолжительные, иначе эту нишу тут же займут другие. Пишут сейчас многие, а свежие веяния подхватывают с лету. Если автор пропахал свою межу, нельзя ее надолго оставлять.

— Я буду стараться, — прошептала его визави.

— Не сомневаюсь, — кивнул Эдуард Леонидович. — Вас характеризовали не только как талантливую, но еще и очень дисциплинированную и трудолюбивую писательницу. Напомню азы: талант — это один процент способностей плюс девяносто девять процентов усидчивости.

— Да, я знаю, — с жаром подтвердила собеседница.

— Вот и отлично! — воодушевился Нечаев. — У нас все получится замечательно: вы пишете роман в три месяца, мы его тут же издаем, а в будущем почиваем на лаврах! — Он рассмеялся, чтобы расшевелить эту бледную моль, но она лишь слабо улыбнулась в ответ. — У вас есть все задатки будущей звезды, и мы сделаем все возможное, чтобы помочь вам реализоваться. В договоре, который вы подписали, мы обязуемся издавать все ваши произведения, так что теперь вам не придется обивать пороги других издательств. — Эдуард Леонидович сознательно чуть опустил собеседницу, чтобы не расслаблялась. — Ошибочно думать, что автор и издатель антагонисты. Нет! — Он поднял вверх указательный палец. — Они единомышленники. И только в том случае, если станут соратниками, успех обеспечен.