Чингиз Абдуллаев - Альтернатива для дураков

— Ну и … с ними, — зло сказал Хонинов и, толкнув капитана, пошел в кабинет, как обычно идут на казнь. Я с испугом подумал, что Мотин рискует заработать по морде, если будет опять кричать.

Когда я вышел из здания, то на другой стороне улицы сразу увидел своих ребят. Они никуда не уходили, ждали меня.

— Как у тебя? — спросил Маслаков.

— Отстранили, — коротко сказал я.

— Как и нас, — кивнул Аракелов. — Они думают, что мы еще и в чем-то виноваты.

— Они все и без нас знают, — зло сказал я, — просто хотят помучить нас еще немного, чтобы свалить на нас свои грехи.

— Жрать хочется, — выдохнул Аракелов.

— Сначала подождем Сергея, — рассудительно сказал Маслаков.

Честно говоря, я очень за Сережу Хонинова переживал. Он ведь не такой спокойный, как мы, мог сорваться и наговорить там все, что угодно. Мы подождали еще полчаса, когда наконец показался Хонинов. Он был немногословен. Просто вышел к нам и, показывая на здание за своей спиной, негромко произнес:

— Сукины дети.

И в этот момент рядом с нами затормозила черная «Волга». Даже если бы мы не знали, чья эта машина, то, услышав знакомый голос, сразу бы все поняли.

— Как дела, ребята, — спросил остановивший рядом с нами свою служебную машину полковник Горохов. — Закончили ваш допрос?

Он вышел из машины, кивнув водителю, чтобы тот его ждал. Мы немного растерялись. Не каждый день приходится разговаривать с заместителем Панкратова, который нас курирует. Как раз он-то человек неплохой, жалко, что его задвигают.

Вот Краюхин уже генерала получил, а Горохову все никак не дают. Хотя должность у него генеральская. Но, говорят, с этим сейчас строго. Честно говоря, мы к Горохову немного настороженно относимся. С одной стороны, он мужик как будто свойский и другом Звягинцева был большим. С другой — именно с его фотографии все и началось. И хотя он потом нам все объяснил, но сначала соврал, и поэтому мы имели полное право не верить ему до конца. Ведь конверт мог подменить только очень влиятельный руководитель, имевший доступ к нашим печатям и бланкам.

Обычный курьер на такое не годится.

— Вызывали для беседы? — спросил Горохов, показывая на здание, откуда мы только что вышли.

— Да, — ответил Хонинов за всех.

— Ну и как?

— Поговорили.

Горохов улыбнулся:

— Из вас лишнего слова не вытянешь. Что решили?

— Они нас отстраняют от работы на месяц, — сообщил Хонинов.

— Серьезное дело, — еще раз оглянулся на здание Горохов, — пройдемте, ребята, немного подальше, чтобы им глаза не мозолить, и поговорим.

Мы по-прежнему ничего не понимали. Что-то он темнит, этот полковник. Но покорно идем за ним за угол, как школьники, сбегающие с урока.

— Кто вами занимается? — строго спросил Горохов.

— Подполковник Мотин и еще какой-то капитан, — доложил Серега.

— А кто у них руководитель? Или Мотина назначили руководителем группы по вашему делу?

— Нет, другой. Кажется, полковник Тарасов.

— Он новенький, — кивает головой Горохов. — Я немного слышал о нем.

Значит, говорите, отстранили вас от работы?

И чего он все время об одном спрашивает? Наверно все мы думали одинаково.

Но он вдруг сказал:

— А может, это и хорошо? Как вы считаете? У вас ведь наверняка есть чем заняться?

Он словно угадал наши мысли. Мы даже тревожно переглянулись, словно уже подозревая одного из нас в предательстве.

— Я думаю, что вы не все рассказали нам, — пояснил Горохов, — и я, и вы знаем, что два месяца назад произошли не совсем обычные события. Знаем, что конверт никто не менял. Правильно?

Мы молчали. Сказать правильно, значит обвинить кого-то сидящего в министерстве. А мы к этому пока не готовы. Но он правильно понял наше молчание.

— Только, ребята, без глупостей, — строго предупредил полковник. — Я думаю, мы все заинтересованы в том, чтобы узнать, кто мог послать этот конверт.

И думаю, что вам есть, что мне рассказать.

Мы снова смотрим друг на друга. Конечно, иметь поддержку в лице заместителя начальника ГУВД всегда приятно. С другой стороны, может, это типичный трюк нашего руководства. Сначала испугать нас, а потом послать к нам доброго дядю. И мы молчим, не зная, что сказать.

— В общем, не верите вы мне, — криво улыбнулся Горохов, — ладно, ребята, сделаем так. Вы подумайте над моими словами и потом мне позвоните. Я считаю, что вы уже все поняли. Я на вашей стороне. Михалыч был моим другом, самым близким другом. И я тоже хочу знать, кто мог прислать этот конверт. А насчет своего отстранения не беспокойтесь. Я поговорю с Панкратовым и постараюсь что-нибудь для вас придумать.

Вот так мы этот разговор и завершили. Честно говоря, я тогда думал, что мы правильно поступили. Откуда мне было знать, что мы оглушительные дураки. И что из-за своей глупой подозрительности потеряем одного из наших товарищей.

Несмотря на все попытки городских властей столицы хоть как-то упорядочить работу казино, растущих в городе, словно грибы после дождя, все новые и новые игровые заведения получали лицензии и открывали свои игорные залы для всех желающих. Казино позволяли с легкостью отмывать любые деньги, прокручивать через игровые залы целые валы наличных денег, уходить от налогов и зарабатывать огромные суммы на человеческой страсти. Если учесть, что число внезапно разбогатевших людей в Москве было на порядок выше, чем в Лас-Вегасе, Монте-Карло или Стамбуле, то становилось понятно, как быстро и легко избавлялись от своих денег нувориши, не в пример миллионерам в третьем поколении в других игорных центрах. Хотя справедливости ради стоит признать, что природа человеческих страстей повсюду одинакова.

В казино «Элита» все шло как обычно. В залах толпились игроки, в ресторане неторопливо закусывали уставшие от постоянного напряжения клиенты. В отдельных комнатах, располагавшихся сразу же за рестораном, ужинали самые почетные гости.

В одной из таких комнат за столом сидел Счастливчик. Перед ним стояло большое блюдо его любимых черных оливок. Это была единственная вещь, которую трудно было доставлять в колонию, хотя по его просьбе ему часто присылали баночки самых лучших оливок из самой Греции. Рядом с ним сидел Степан Коротков, известный в криминальном мире под кличкой Крот. Однажды Коротков принял участие в удачном побеге из колонии вместе со Счастливчиком, когда они были еще совсем молодыми. И с тех пор кличка Крот закрепилась за ним навсегда. Он с недоумением смотрел, как сидевший рядом с ним Счастливчик неторопливо поедает оливки, почти не прикасаясь к другой еде.

— Не смотри, — лениво сказал Счастливчик, почувствовав его взгляд, — лучше возьми и попробуй.

— Да на кой они мне нужны, — огрызнулся Крот, — надоело уже здесь сидеть.