Николай Томан - Воскрешение из мертвых (сборник)

— А Марина прямо-таки возненавидела его теперь за то, что он меня в такое дело вовлекает и не хочет помочь милиции взять Туза. Уж я даже заступаться за него стал. «Как же, говорю, он может помочь милиции, если не имеет с Тузом прямого общения?» Она мне в ответ: «Это он только говорит так, на самом-то деле встречается с ним, наверное…»

— А сам ты как думаешь?

— Права, пожалуй, Марина. Зачем Тузу такая сложная система связи с Грачевым? И потом, чем больше сообщников, тем больше шансов на провал. Мы этот разговор с Мариной в его отсутствие вели. Боюсь я за нее. Как бы босс Грачева с нею не расправился… Я бы взял ее к себе (говорил уже об этом с дедом, он не возражает), но пока не поженимся, она ни за что ведь не согласится ко мне переехать.

— Так женитесь поскорее!

— Заявление в загс уже подали, но нужно еще почти месяц ждать…

Нелегким был день сегодня и у Маврина. Он с утра еще заметил, что Грачев присматривается к нему. А в обеденный перерыв отозвал его в сторону и сказал:

— Что-то ты, Вадим, сторонишься меня?

— С чего ты взял?…

— Ни с чего не взял, а так оно и есть. Да ты мне, в общем-то, и ни к чему. В друзья к тебе навязываться не собираюсь. А вот Туз все еще интересуется тобой. Велел, между прочим, напомнить разговор ваш давний о коллекции профессора Кречетова, теперешнего тестя твоего.

— О какой коллекции? — слишком уж усердно наморщил лоб Вадим.

— О коллекции иностранных монет, — напомнил ему Грачев. — Видать, сильное впечатление произвел на Туза твой рассказ об этой коллекции, до сих пор ее помнит. Как же ты-то о ней забыл?

— Ах, об этой, — сделал вид, что вспомнил наконец, о чем идет речь, Вадим. — Так ведь ничего в ней особенного нет. Непонятно даже, чем она Туза заинтересовала. Может быть, он тогда не очень меня понял и решил, что в ней золотые монеты? А там в основном простые железяки, сплавы меди с разными металлами…

— Серебра даже нет? — удивился Грачев.

— Чистого нет, наверное, ни в одной…

— Ну, да это Туза, видимо, и не очень интересует.

— А что же тогда? Не стал же он нумизматом?

— Каким таким нумизматом?

— Коллекционером монет.

— А черт его знает, — пожал плечами Грачев. — От него всего можно ожидать. Во всяком случае, велел тебе передать, что был бы очень тебе благодарен, если бы ты эту коллекцию…

— Спер? — закончил за Грачева Вадим.

— Ну, зачем же так грубо? Профессор, надо полагать, и так подарит ее тебе, если ты и его любимая племянница об этом попросите.

— А ты соображаешь, о чем говоришь? — возмутился Вадим. — Он эту коллекцию десять лет, наверное, собирал. Каждую монетку лично ведь привозил из своих заграничных поездок.

— Сам же говоришь, что они простые железяки.

— Да в цене разве дело? Они дороги ему, как память о тех странах, в которых он побывал.

— Так не обязательно тогда всю коллекцию. Пусть даст по одной монете, хотя бы основных европейских государств и Соединенных Штатов. А разная там латиноамериканская и африканская мелочь Туза, скорее всего, не заинтересует. Но чтобы монеты непременно были самого крупного достоинства. Справишься с такой задачей?

— Не знаю, — нахмурился Вадим, хотя Грунина посоветовала ему не обострять отношений с Грачевым. — Не очень уверен…

— Ну, вот что, — повысил тогда голос Грачев. — Уверен ты или не уверен, это меня не касается. Мое дело маленькое — передать тебе приказание Туза раздобыть эти монеты, а уж как ты будешь это делать, это тебе виднее. Учти, однако, Туз с тобой церемониться не станет.

Когда Варя сообщила об этом разговоре Вадима с Грачевым Груниной, Татьяна Петровна спросила ее:

— А вы могли бы попросить такие монеты у дяди?

— Ох, не хотелось бы мне это делать, — вздохнула Варя. — Я ведь знаю, как дорога ему эта коллекция.

— Ну, вот что тогда, — решительно прервала Варю Татьяна. — Я попробую раздобыть такие монеты сама. Позвоните мне, пожалуйста, сегодня после работы.

…Варя звонит Груниной в семь вечера из телефонной будки.

— Кажется, коллекция вашего дяди не пострадает, — смеется Татьяна. — Нашлись кое-какие монеты… Не все, что просил Грачев, но большая часть.

— Вот хорошо-то!

— Вот что давайте сделаем. Я сегодня же передам вам эти монеты. А Вадим пусть отдаст их завтра Грачеву. Только вам придется поехать сейчас к вашему дяде. Не поздно будет?

— Он всегда нам рад.

— А как поедете: на метро? С пересадкой у Белорусского? Тогда в половине десятого к вам на этой станции подойдет молодой человек и передаст монеты. Он знает Вадима и сам найдет вас. Вы только походите немного по вестибюлю кольцевой. Договорились?

— Договорились, Татьяна Петровна.

Видно, у всех сегодня нелегкий вечер. Валентине Куницыной еще, пожалуй, потруднее, чем Вадиму с Варей. Ей пришлось признать свое поражение и отказаться от задуманного вечера «О закономерностях причуд современной моды» в «Нашем кафе».

— Был бы большой ералаш и конфуз, — сокрушенно заявила она Насте Боярской, когда та пришла к ней узнать, как идет подготовка к этому вечеру. — Никто бы никому ничего не доказал…

— Это ты сама так решила или таково мнение всех организаторов вечера? — строго спросила ее Боярская.

Они как-то сразу сошлись друг с другом еще в прошлом году, почувствовали взаимное тяготение и чуть ли не в тот же день перешли на «ты». А теперь Настю встревожил слишком уж убитый вид Валентины. Такого, по мнению Боярской, не должно у нее быть, даже если бы вечер на самом деле срывался.

— Ну-ка, выкладывай все начистоту! — сказала Настя.

Валя по-детски прижалась к Боярской и вдруг действительно заплакала.

— Ладно уж, поплачь, — ласково погладила ее густые волосы Настя. — По опыту знаю — легче станет.

Спустя несколько минут встряхнула ее и сказала властно:

— Давай теперь исповедуйся!

— Анатолий Ямщиков с Мариной Грачевой заявление в загс подали… — давясь слезами, еле выговорила Валентина.

— Ну вот теперь все наконец ясно!

— А что ясно-то?… Что? Подумаешь, мировую проблему собрались решать — «мини» или «макси»! Что от этого в судьбах наших изменится? Полюбит разве тебя тот, без кого ты дальнейшей жизни своей не представляешь?… И что только он в ней нашел? Внешность, красивое лицо, стройные ножки?

— Если ты так об Анатолии и Марине, то это несправедливо. Тут совсем не то. Ну, а почему красота влечет человека, особый вопрос…

— И нам в нем никогда не разобраться! Все тут капризно и противоречиво. Ну, почему вот, скажи, пожалуйста, почти все наши ребята влюблены в Татьяну Петровну? Разве такая уж она красавица?

— Я лично считаю ее красивой.

— А я не считаю. Однако ты посмотри, как все ребята при ней преображаются.