Нина Васина - Ангел Кумус

Свободных мест не было. Мы сидели в купе у проводницы, дребезжали пустые стаканы на подносе. Су бегала по полке, размахивая руками – она рассказывала проводнице про жестокие приключения. Начала она с того, что была самой красивой и дорогой... Я безучастно смотрела перед собой: мне было все равно, тем более, что говорила она правду.

Проводница сначала испуганно таращилась, потом посадила Су на колени, прикрыла ее голые ноги одеялом и только досадливо отмахивалась рукой от тревожащих ее пассажиров. Засыпая, я увидела ее с флажком – приближалась станция, она взяла клятву с Су, что та дождется ее и не заснет, расскажет дальше. Су поклялась, укрыла меня одеялом и села у самого окна, лицом в стекло, в ночь, в дико вспыхивающие огни встречных поездов.

Ленинградский вокзал на рассвете – удручающее зрелище: огромные пустые пространства с одинокими, словно потерявшимися людьми. Я тащусь по перрону, Су сидит на мне, охраняя сзади. Наступали холода, все мои мысли о необходимости посетить квартиру Су подкреплялись еще и необходимостью теплой одежды. Холодное лето кончилось. Можно было, конечно, прийти ко мне, но я была уверена, что все наши приключения кончатся именно в одной из квартир, а в квартире Су было кое-что очень важное для меня, потом все будет безразлично, я все пойму.

– Вера, у меня страшно болит рот. Вот тут, – Су добросовестно открывает рот пошире, показывая, где именно.

– Я ничего не вижу.

– Я больше не могу терпеть, еще с поезда болит!

– Ну где ты видела, чтобы у супер-преступницы болел зуб?

– Я долго терпела, а сейчас начну плакать! И ноги замерзли.

– Конечно, тебе нужна обувь. Но я боюсь…

– Я ничего не боюсь, но у меня болит зуб!

– Не кричи, дай подумать. Хорошей медицинской помощи не обещаю, но знаю место тут недалеко, где зуб могут выдрать.

– Выдрать! – кричит Су. – Черт с ним, в конце концов, чего жалеть! У меня три четвертых тела куда-то делись, а я буду беспокоиться из-за какого-то зуба?!

В приемной скорой стоматологической помощи я задремала, сидя на стуле, поэтому, когда меня растолкала женщина в белом халате, я не сразу поняла, что ей надо. Женщина оказалась терпеливой, несмотря на полшестого утра, она два раза повторила, что у девочки режется зуб, десна опухла, а молочный она удалила.

– Молочный? – плохо соображаю я.

– Сколько лет девочке? – она садится рядом и что-то пишет.

– Двадцать пять.

– Я спрашиваю не про ваш возраст, я спрашиваю про ребенка.

– А как вы думаете, сколько ей? – протерев глаза, я смотрю на Су с вздутой от заправленной ватки щекой и резиновым зайцем в руках.

На улице нам на каждом шагу попадались милиционеры. Сначала я шарахалась в испуге, потом, после четвертого, просто не поднимала глаз. Руки мои и спина так устали носить маленькую Су, что я их почти не чувствовала.

– Почему нас не арестовывают? – шепчет Су мне в ухо.

– Наверное, они тебя не узнают.

Открылось метро. В вагоне я поставила Су на сиденье, села и заснула. Потом оказалось, что мы три раза проехали по кольцевой: Су не хотела меня будить. Я выспалась, но вернулся испуг и цапнул мое и так колотящееся сердце мохнатой лапкой.

– Мы сейчас доберемся до твоей квартиры, – шепчу я Су, – и будем смотреть фотографии. Что бы ты там ни увидела, не пугайся. Если я правильно придумала, то все должно кончиться хорошо.

– А что я могу там увидеть? Я эти фотографии знаю наизусть.

– Думай о смешном. Я просто так говорю, вот представь, ты уменьшаешься, уменьшаешься и становишься… бабочкой! Смешно?

– Не смешно. Это Акутагава написал или Оэ? Я это читала у японцев.

– Ты страшно начитанный ребенок для своих лет, скажу я тебе!

Тут с нами случилась истерика, и мы хохотали до того, что Су описалась, о чем тут же громко сообщила в перерывах между приступами смеха.

Дверь была не опечатана. Значит, они в квартире. Придумать что-нибудь идиотское, чтобы дали посмотреть альбом, заговорить, а Су – это мой ребенок, я пришла в квартиру своей подруги, потому что забыла там… я забыла там… Су ищет ключи – роется в одном моем кармане, я в другом. Нахожу, конечно, я. Осторожно открываю дверь.

– Ты помнишь, у меня есть тайник.. – шепчет Су, я прижимаю палец к губам, конечно, я помню, это полый выступ в стене, замаскированный обоями в тон, сбоку – крошечный лаз, тоже хорошо оклеенная дверца, в которую надо пролезать на четвереньках. Туда можно будет запрятать Су, когда войдем, лишь бы нас сразу не встретили. Тишина. У них, вероятно, просто сигнализация подключена на открывание двери квартиры, они скоро будут, надо спешить.

– Су, – шепчу я, – осмотрим квартиру, если есть кто-нибудь, ты бедная маленькая крошка, кричи «мама» и бегом ко мне, поняла?

Су принюхалась. Пожала плечами. Опять принюхалась.

– Здесь кто-то есть.. Я пойду к себе в спальню, мне нужны трусы..

– А я на кухню, бежишь ко мне, поняла?

– А потом?

– Дальше – играю я.

В кухне никого не было. Су двигалась совсем беззвучно в своих носках, когда она потрогала меня сзади за ногу, я заорала и бросилась на пол.

– Вроде – никого, я даже под кровать заглянула, но здесь кем-то пахнет!

– Су, быстро – альбом! Твой альбом с фотографиями!

– Тебе видней, – Су пожала плечами, взяла меня за руку и мы пошли на цыпочках в комнату, где были книжные шкафы. Не пахло затхлым непроветренным помещением, как бывает, когда долго не был в квартире. Включили свет. Запрятаться особенно было негде, из-под штор не торчали носки туфель. Су показала пальцем на книжную полку, влезла в кресло и затихла. Я достала альбом. Я тут же захотела раскрыть его, не отходя от шкафа. Странный звук разрываемой бумаги сзади меня! Тонко и пронзительно закричала Су и бросилась под стол. Краем глаза я заметила две огромные руки, разрывающие обои из тайника Су. Я упала на пол, я решила, что в любых случаях нужно сразу падать на пол и ползти куда-нибудь, я поползла к Су под стол. Огромный здоровяк – как он только туда поместился – выбрался, наконец, из обрывков бумаги и бросился ко мне. Тогда я встала и побежала вокруг стола, бросая в него все подряд. Так мы бегали туда-сюда достаточно долго, он мычал и матерился, а я даже успокоилась, теперь я должна была предугадать, что он сделает дальше, так ему меня не поймать, он уже скрипел зубами от злости, и тут он, наконец, бросился на стол плашмя! Мне очень этого хотелось, поэтому я с облегчением ударила его изо всех сил по голове обнаженной чугунной женщиной! Су очень любила эту эскимоску, она всегда смеялась ее обману: гости Су, с умилением бормоча что-то о туземке из черного дерева, пытались взять женщину двумя пальцами, потом всей ладонью, наконец, роняли ее на пол, страшно пугаясь. С ней ничего не случалось, но брать ее надо было двумя руками. Су использовала ее иногда вместо гантели.