Михаил Серегин - Воля под наркозом

– Список сотрудников достать можешь?

– Достать-то могу. Они же все под легальным прикрытием. Но опасно это. И тебе с этим вопросом никуда соваться не советую. Мы теперь оба на крючке, по твоей милости, между прочим.

– Хочешь, чтобы я извинился? – надулся Чехов.

Басин хмыкнул, честно признался:

– Насрать мне на твои извинения. Теперь от них ни жарко ни холодно.

– Спасибо за откровенность.

– Не за что. Есть у меня одна идейка. Смотри сюда. Место достаточно локализовано. Каждая видеокамера пашет круглосуточно и снабжена инфракрасной подсветкой. Сами камеры заменили недавно, поставили какие-нибудь супер-пупер. Но систему в целом менять не стали. Следовательно – система старого образца, сплошь проводная. Представляешь, сколько геморроя обслуживать все семь точек по отдельности?

– То есть ты думаешь?.. – Чехов воодушевленно выхватил схему. Басин немедленно отобрал ее обратно.

– Отдай. Я думаю, что где-то там, где – не знаю, от каждой «крошки» отходит кабель. И все они тянутся к одному коммутатору. А уже оттуда – к единому контрольному пункту.

– Да, но весь вопрос, где он находится?

– Что именно? Контрольный пункт, вероятнее всего, – на территории самого объекта. Там ведь еще и внутренняя система охраны, полагаю, достаточно крутая. А что касается коммутатора, так он, думаю, там, где ему пришлось бы комфортнее всего, – в трансформаторной будке! Тут как раз имеется одна. А находится она вот здесь! – переполненный эмоциями Басин ткнул ручкой в нагромождение штришков, обозначающих проходной двор. Весело ругнувшись, пригладил рваные края образовавшейся дыры. – Черт! Теперь смотри, какая штука интересная получается. Здесь – дверь в трансформаторную будку. Как ни устанавливай камеру, угол здания позволит ей «увидеть» только фрагмент трансформаторной будки. Что мы имеем в итоге?

– Что дверь осталась без «присмотра».

– Вот именно.

– Можно попробовать… Но где гарантия, что двор не под контролем?

– А на кой ляд его контролировать? Отслеживать, с какой скоростью народ домой ломится?

– Логично.

– Все необходимое найдешь или помочь?

– Найду. Дружан один поспособствует. Ну что, поспешим? – Чехов раскрыл ладонь.

Басин хлопнул по его ладони своей, поднялся, кивнул.

– Да, пора. Засиделись мы. Мобильник есть?

– Не обзавелся пока.

– На, держи, – Басин вынул из кармана крохотный телефонный аппарат. – Пока этим попользуешься.

– А ты? – смутился Чехов.

– Ты мне, конечно, друг, но неужели думаешь, что я тебе последнюю рубашку отдам? Это так, про запас. У меня свой имеется, запоминай номер.

Я спешил в терапию. Несся по переходам и лестницам клиники, рассекал редкие скопления посетителей и сотрудников, как ледокол, хлопал дверьми и мчался дальше. Мне позарез нужно было сделать два дела. Во-первых, дозвониться Чехову. Во-вторых, попасть на рабочее место прежде, чем начнется повальная облава с целью установления местонахождения моей персоны.

Попав на территорию терапевтического отделения, я несколько сбавил скорость передвижения, а идти теперь старался все больше на цыпочках.

– Владимир Сергеевич! – веснушчатая медсестра вежливо потащила меня в одну из палат.

Я был бы не против, чтобы потащила она меня в какое-нибудь более уютное место, желательно с интимной обстановкой и атмосферой, располагающей к задушевной беседе. Но в данный, критический для моей карьеры, момент вполне подходила и палата.

Посмотрев на пациента, я вмиг забыл все шаловливые мысли в отношении веснушчатой сестры милосердия. По лицу грузного, немолодого уже директора супермаркета струился обильный пот, глаза лихорадочно блестели, а дышал он часто и неглубоко.

– На спину перевернуться можете?

Директор осторожно повернулся на спину, просипел:

– Язва, стерва, чтоб ее…

– Где сильнее болит?

– Вот тут, – он положил ладонь на пупок, глубокой воронкой уходящий в недра необъятного живота.

– Давно?

В голове у меня бушевали проклятия в адрес собственной безалаберности.

– Не, минуты две.

Проклятия слегка поутихли. Я потрогал жировую массу. Похоже, на прописанную диету пациент чихать хотел.

– Расслабьте живот. Здесь больно? А здесь?

Директор тихонько взвыл. Я приободрил его привычными в таких случаях фразами и повернулся к сестричке.

– Как зовут?

Та, сморщив носик, посмотрела на пациента.

– Тебя, – уточнил я.

– Верочка, – сестричка обиделась. – Вы меня уже в четвертый раз об этом спрашиваете.

– Извини, Верочка, как увижу твои веснушки, все забываю. Пациенту – термометр, сама – к хирургам. Подозрение на острый аппендицит. Ваша язва, уважаемый, к сожалению, здесь ни при чем.

Только сейчас я заметил у дверей палаты заведующего отделением.

– Ах вот вы где, – сказал он.

– Да, я здесь, – подтвердил я с достоинством, – а в чем дело?

– Абсолютно ничего, – заверил тот, отступая в коридор. – Просто… Предпочитаю, чтобы вы были на виду.

Что бы это значило? С искренним недоумением пожав плечами, я вернулся к заботам о страждущем толстяке, выкинув на время из головы и заведующего с его приколами, и неотложный звонок к Чехову, и даже Катин пленительный образ.

О том, что собирался в спешном порядке позвонить Чехову, я вспомнил только к концу смены. Тогда же прояснилась непонятная фраза завотделением. Кто-то позвонил и поинтересовался, на месте ли доктор Ладыгин. Получив категорически утвердительный ответ, неизвестный немедленно отключился. Заведующий, обалдевший от такого хамства, сконцентрировал внимание на мне, ни в чем не повинном, и впоследствии даже не смог вспомнить, был ли звонивший мужчиной или женщиной.

Мне не оставалось ничего другого, как снова пожать плечами. К концу дня этот немудреный жест стал для меня настолько привычным, что я воспроизводил его буквально по каждому более или менее подходящему поводу. Впрочем, и подходящих поводов для пожимания плечами, постепенно перешедшего в какое-то непроизвольное подергивание, было вполне достаточно, чтобы удивить светил мировой медицины, навеки заработав «плечевой тик».

Для начала я не дозвонился Чехову. Хотя время, определенное для этого им же самим, уже почти подошло. Повторная попытка ровно в назначенный срок также закончилась ничем. Я почувствовал себя брошенным на произвол судьбы перед лицом неведомой опасности, совершенно забыв при этом, что совсем недавно сам же мечтал избавиться от занудной опеки полковника.

Смена моя кончилась, до дежурства на «Скорой» оставалось еще несколько часов. Проведу их с пользой для дела, решил я. Чехов самоустранился, но я – вот он, хотя и без машины. Если Колобок или Тарасов вздумают ехать на такси, выставлю им счет.