Борис Седов - Пуля для певца

Роман прекрасно знал о том, что происходит на фронте штрафов, взяток и вообще отношений с гаишниками, и точно знал, как себя вести.

Заглушив двигатель, он вышел из машины и встал прямо перед ментом.

Ростом тот был примерно с Романа, но весил килограммов сто тридцать, и этот вес приходился вовсе не на могучие мышцы, а на тугое сало и дикое мясо. На его багровом затылке Роман насчитал четыре складки, подбородков было всего лишь два, зато второй весил килограмма три, а нос был защемлен между весьма выдающимися и выпуклыми щеками. Брюхо у него, естественно, тоже имелось, а под носом росли густые черные усы, которые, если бы он похудел маленько, придали бы ему сходство с Саддамом Хусейном в лучшие годы его жизни.

— Значит, машинку сейчас на штрафплощадочку, — повторил мент, — а сначала сядем ко мне в машинку и оформим протокольчик.

— Машинка, штрафплощадочка, протокольчик… — усмехнулся Роман. — Ты что, в песочнице сидишь, что ли?

Мент удивленно посмотрел на Романа и сказал:

— А вы не наглейте.

— Я наглею? — удивился Роман. — Ладно, не будем об этом. Ты лучше послушай, что я тебе скажу.

— Ну и что вы мне скажете? — хмыкнул мент.

Роман достал из кармана пачку долларов и повертел ею перед носом мента.

— Видишь? Это доллары. Сейчас я дам тебе сотню и поеду дальше. А если ты упрешься, то я дам твоему начальнику пять. И все равно поеду дальше, но тогда ты останешься ни с чем и даже больше чем ни с чем. Я целых две недели не был в России, и в первый же день видеть твою толстую морду — слишком большое огорчение. Поэтому, если ты упрешься, как баран, я дам другим людям тысячу, и тебя на следующий же день повяжут на взятке. Ты ведь не можешь не брать взятки — тебе нужно приносить деньги начальнику. Верно? Верно. Поэтому держи сотню и будь здоров.

Роман протянул менту купюру, но он стоял и молчал, не зная, как отреагировать на такую наглую, но в то же время совершенно справедливую декларацию. Тогда Роман сунул деньги ему в нагрудный карман рубашки, забрал из его неподвижной руки документы и открыл дверь «Вольво». Уже сев за руль, он высунулся в окно и добавил:

— А если сообщишь своим по рации, что тут такой сладкий ездит, тогда у нас с тобой будет совсем другой разговор.

Отъехав, Роман посмотрел в зеркало. Мент так и стоял, глядя ему вслед.

Роману вдруг пришла в голову дурацкая мысль, что мент сейчас очухается и бросится за ним в погоню, но этого, конечно же, не произошло. Ему нужно кормить свою жадную жену и маленьких детей, из которых при таком отце вырастет известно что, поэтому он схавал и то, что ему сказал Роман, и сто долларов.

Работа у него такая.

И такие вещи, как гордость, честь и совесть, этой работе только мешают.

Роман посмотрел на часы и понял, что уже не успевает за пирожными.

— Ну и черт с ними, — произнес он вслух, — девушки от пирожных только толстеют.

Развернувшись, Роман поехал обратно, в сторону Петроградской, и тут ему в голову пришла забавная мысль.

А если бы менту пришло в голову проверить машину?

В бардачке «Вольво» имелась «беретта» и шесть обойм к ней.

Но еще имелось и разрешение, так что…

А почему, интересно, мент не узнал его?

Или узнал, да виду не подал?

Забрав Лизу и выехав наконец за город, Роман расслабленно откинул голову на подголовник, прибавил газу и тут, взглянув в зеркало заднего обзора, увидел, что в опасной близости от багажника его машины маячит открытый «Форд», за рулем которого сидит мужчина средних лет и совершенно уголовной наружности. Мужчина сверлил взглядом затылок Романа, а сам в это время, склонившись вправо, рылся в бардачке.

Роман нахмурился и, оторвав голову от подголовника, сказал Лизе:

— Ну-ка посмотри повнимательнее, кто это там сзади?

Лиза резво обернулась и через несколько секунд ответила:

— Ромка, у него пистолет!

— Пистолет? — Роман снова посмотрел в зеркало. — Можешь пересесть за руль?

— Конечно, — ответила Лиза и тут же оказалась у Романа на коленях.

— Ах, как это сексуально, — пробормотал Роман, выскальзывая из-под нее и устраиваясь на правом сиденье. — Пистолет, говоришь? У самих пистолеты найдутся!

И он полез в бардачок за «береттой».

Лиза в это время вдавила педаль в пол, и «Вольво» резко увеличила скорость. «Форд» слегка отстал, но тут же, взвыв мотором, снова оказался прямо за багажником «Вольво». Раздался выстрел, и заднее стекло «Вольво» рассыпалось в мелкую крошку. Лиза взвизгнула и нажала на педаль газа еще сильнее.

Началась гонка.

Водитель фургона «Перевозка мебели», у которого перед носом внезапно оказался открытый «Форд» с коротко стриженным мужчиной за рулем, резко повернул руль влево и подрезал обгонявший его на скорости 110 километров в час трейлер, в бесконечно длинном кузове которого ехали тридцать две новгородские коровы.

За трейлером тянулся волнующий обоняние шлейф запаха, напоминавшего о бескрайних российских просторах, пьяных мужиках, одетых в ватники, и скотных дворах. Водитель трейлера, дюжий парень в клетчатой рубашке и с длинными пшеничными усами, накурившись марихуаны, слушал по радио канал «Радио буль-буль».

Когда едущий справа от него фургон «Перевозка мебели» неожиданно принял влево, перегораживая путь, он тоже резко повернул руль и нажал на тормоз. Его двадцатидвухметровый сарай начал величественно разворачиваться поперек дороги. На такой скорости его несло, как пароход без команды по Волге.

Роман загнал обойму в пистолет, и, стоя на коленях на заднем сиденье, прицелился в приближающийся «Форд». Нажав на спусковой крючок несколько раз, он никуда особенно не целился, надеясь просто отогнать преследователя, поэтому никуда и не попал.

Три вылетевшие из ствола «беретты» пули попортили капот старого «Форда», а также продырявили покрышку уходящего в сторону фургона, но не нанесли никакого вреда сидящему за рулем «Форда» Палачу.

Водитель «Перевозки мебели», почувствовав, что машина перестает слушаться руля, нажал на тормоз и попытался съехать на разделяющий встречные полосы газон шириной около двадцати метров. Для этого ему нужно было пересечь еще два ряда, идущих слева от него. Но простреленная правая передняя покрышка сыграла с ним злую шутку. Разорвавшись, она слетела с колеса, и стальной обод высекал искры из асфальта. Когда колеса повернулись влево, обод зацепился за выбоину в асфальте, и фургон перевернулся. Дальше он поехал на крыше.

Водитель был пристегнут, а груз, который был внутри, — нет.

Итальянская мебель, принадлежащая заказчику, превратилась в дрова.

Роман зачарованно проводил взглядом скользивший на крыше фургон, а когда поднял глаза, то увидел, что «Форд» приблизился на опасное расстояние, и Палач, подняв пистолет, целится в Лизу.