Наталия Левитина - Неумышленное ограбление

Два журналиста на сорока квадратных метрах — это Персидский залив в период военных маневров. Так как в обозримом будущем изменения жилищных условий в нашей небольшой семье не предвиделось, на двадцать девятом году жизни во мне окрепло желание покончить с журналистикой.

Эванжелина горячо одобрила мое. решение. Она сказала, что так я смогу уделять больше внимания журналисту номер 1 — Сержу. Сам Серж только пожал плечами, у Антрекота тоже не возникло возражений, и к началу июля я окончательно решилась изменить жизненный курс если не на 180 градусов, то хотя бы на 90. Сейчас я понимаю, что именно эта идея, появившаяся в моей голове, и спровоцировала трагические события последующих двух месяцев.

В один из последних дней июня Эванжелина лежала на кровати в моей спальне и, болтая в воздухе ногами, читала в «Коммерсанте» нашу любимую рубрику «Привоз».

— «…В валютной секции магазина „Руслан“ внимание почитателей практичной немецкой моды привлечет коллекция маленьких облегающих черных платьев фирмы „Виктория ЭФ“ (около 60 долларов). Любительницам красиво позагорать рекомендуются закрытые купальники с модным геометрическим рисунком (44 доллара) и изысканные черные купальники с отделкой тонов черного перламутра (64 доллара)…» — Таня, почему у нас нет долларов?

Интересный вопрос. Он и меня иногда беспокоит.

Антрекот прятался среди разноцветных подушек — были видны только сверкающие глаза и настороженные уши — и изображал из себя охотника, выслеживающего дичь. «Дичью» служили ноги Эванжелины.

— Антрекот, не царапайся! О, Таня, смотри, это как раз для нас!

На одной из страниц «Коммерсанта» на четверть полосы была разверстана реклама фирмы «Интерком», А на другой полосе Эванжелина обнаружила объявление, в котором говорилось, что в компании «Интерком» вакантно место директора службы «паблик рилейшнз». Действительно, это мне подходило. Если я решила покончить с журналистикой, то было бы нецелесообразно бросаться, как в омут, в совершенно незнакомую мне область деятельности и, например, начинать торговлю слоеными пирожками. «Паблик рилейшнз» — это уже не журналистика, но кое-что из моих знаний в этой сфере могло бы пригодиться.

Я не кинулась сразу же к телефону, несмотря на подстрекательство Эванжелины, а пошла другим путем.

На следующий день я позвонила в «Интерком». Мне сразу же ответил мужской голос.

Так, подумала я, если фирма может оккупировать четверть полосы в «Коммерсанте», а на звонок отвечают четко и корректно, то ее дела идут наверняка неплохо. (Однажды мы с Эванжелиной решили позвонить в офис какой-то фирмы, чтобы узнать, сколько стоит настольная издательская система. Трубку взяла женщина, явно только что поднявшая голову со стола, который использовала в качестве подушки.

— Але, это хто? — заспанным голосом спросила она.

— Это мы, — ответили мы с Эванжелиной. — Хотим купить у вас настольный издательский комплекс.

— А мы продаем?

— Вроде бы продаете.

— Вы тогда подождите у трубочки, я пойду спрошу…

Издательский комплекс мы тогда так и не купили, но потом, встречая на развороте очередной газетной полосы или журнала монументальную рекламу знаменитой фирмы, мы каждый раз вспоминали, что отвечать на телефонные звонки там доверяют сонным и некомпетентным тетерям.).

Так вот, на следующий день я позвонила в «Интерком». Добавив в голос деловитости, обычно мне не свойственной, я сказала, что меня зовут Татьяна Максимова, мне случайно попалась на глаза реклама «Интеркома», и, если это кому-нибудь интересно, я могла бы посоветовать, как можно эффективнее использовать дорогостоящую площадь газеты.

— Я вас внимательно слушаю, — ответили на другом конце провода.

Осторожно выпустив воздух из легких, я облегченно развалилась в кресле, положила ногу на ногу и тоном человека, который пять лет кропотливо изучал рекламное дело в Нью-Йоркской школе бизнеса, сообщила, что название фирмы набрано слишком мелко, а девиз — наоборот, слишком крупно, что, занимая четверть полосы, просто смешно использовать петит для перечисления предлагаемых товаров, что картинка — экстравагантная девица в полунеглиже явно не соответствует тексту рекламы и вводит в заблуждение предполагаемых читателей и покупателей…

Результатом моей тщательно обдуманной тирады явилось приглашение заглянуть завтра в офис фирмы для деловой беседы с президентом «Интеркома». И благодаря этому хитрому маневру — ах, я просто упивалась своей сообразительностью — я и устроилась на новую работу.

Моя газета была довольно боевой, но ее боевитость слишком явно была детерминирована финансовой неустроенностью творческих сотрудников. Гражданский пафос статей являлся прямым следствием мизерной зарплаты. Мы были нищими и пели во славу нищих. Поев на презентации икры из хрустальной вазочки, мы призывали бизнесменов не забывать о благотворительности и с удовольствием клеймили тех, кто оступался.

В редакции с потолка падали мокрицы, в кабинетах пахло жуткой смесью дешевого табака и старого коврового покрытия. Антрекоту моей зарплаты хватало ровно на три раза поесть, а мне уже не хватало. Я с тихим ужасом начинала осознавать, что мой более чем скромный вклад в домашний бюджет уже не дает мне права игнорировать грязную посуду в раковине и периодически напоминать Сержу, что сейчас не домостроевские времена и надо делить все хозяйственные заботы поровну.

Это было одной из причин, почему я решила уйти из газеты. Другой и не менее важной причиной было то, что мне надоело рыть носом землю, выискивать жареные факты, сдавать строчки, а потом выслушивать по телефону неясные предостережения.

Фирма «Интерком» в своем объявлении гарантировала удовлетворить самые взыскательные запросы претендентов, и, проконсультировавшись с Эванжелиной по части моего костюма, я направилась на встречу с президентом компании.

Привычная невыразительность моей постной физиономии удачно компенсировалась глубоким, проникновенным взглядом серых глаз. Темно-синий костюм (пять месячных зарплат — подарок Сергея) выгодно подчеркивал изысканную французскую худощавость моей фигуры (правда, злопыхатели и кровные враги давно закрепили за мной подпольную кличку Стиральная доска, но стоит ли обращать внимание на злобные выпады недоумков?). Что и говорить, выглядела я отлично. Эванжелина сказала: тебе запросто можно дать 25 лет, Серж заметил, что я внушаю доверие. Получив таким образом благословение самых близких мне людей, я отчалила.

Когда во время встречи в «Интеркоме» мне сообщили условия работы, я внутренне упала на пол и забилась в конвульсиях. Зарплата, в пятнадцать раз превышающая мой оклад в газете, премия в долларах, служебная машина, трехдневный отдых всей фирмой раз в два месяца в подмосковном отеле. Мне стоило неимоверных усилий не затрубить, как раненый слон, «Я согласна!», а добрых пять минут изображать на лице нерешительность и задумчивость.