Наталья Александрова - Убийство в спальном вагоне

Надежду передернуло. Она тоже видела убитую девушку и представила себе, что почувствовал в тот момент Виктор. Представила его ужас…

– Я быстро оделся, – продолжал он вполголоса, – выскочил в коридор… а там идут два человека в милицейской форме! Я ужасно испугался и юркнул в первое попавшееся купе… это оказалось твое купе!

Надежда молчала, и Бегунов подумал, что она не верит ему.

– Представь… если меня нашли бы на месте преступления… и тут же нож, наверняка с моими отпечатками пальцев… Сама подумай – кто бы поверил, что я не виноват? Я сам себе и то не очень верю… Вот и ты тоже не веришь… меня наверняка тут же арестовали бы, и разбираться никто бы не стал – чего разбираться, если есть готовый подозреваемый и все улики налицо…

– Но сейчас твое положение еще хуже… – проговорила Надежда растерянно. – Ко всему прочему, ты еще и сбежал… Послушай, Витя, – добавила она неуверенно, – а ты никогда не страдал лунатизмом?

– Ты что – думаешь, я убил ее во сне?! – Лицо Бегунова из смертельно бледного внезапно стало красным. – Да ты что! Впрочем… – он потупился и закончил гораздо тише, – да я и сам подумал об этом… Но… но есть еще одна важная деталь, о которой я тебе не сказал. Из купе пропала одна очень важная вещь.

– Что еще за вещь? – Надежда оживилась, глаза ее заблестели в предчувствии тайны.

– Портфель… Я вез из Москвы портфель с очень важными бумагами. Этот портфель исчез. Значит, пока я спал, в купе кто-то побывал. Наверное, он и убил Алису…

– Или она… – машинально пробормотала Надежда.

– Она?! – вскинулся Бегунов. – Ты думаешь, это была женщина?

– Нет, я как раз ничего не думаю. Но это могла быть и женщина.

И тут вдруг она вспомнила сбегающую по насыпи фигуру, осторожные крадущиеся движения… в руке у неизвестного был портфель. Или чемодан? И дважды мигнувшие из темноты автомобильные фары…

– Ты не веришь мне… – безнадежным голосом произнес Виктор.

– Нет, почему же… – протянула Надежда Николаевна. – Как раз я верю… Вопрос не в этом – вопрос в том, поверят ли тебе другие?

– Надя, ты не могла бы спрятать меня в этом купе? – проговорил Бегунов робким, умоляющим голосом, совершенно не подходящим к его представительной внешности.

– Спрятать? – Надежда не смогла скрыть своего удивления. – Но даже если тебя не найдут сейчас – твои данные есть у проводницы! Ведь ты покупал билет по паспорту!

– Конечно! – Он снова перешел на горячий, взволнованный шепот. – Но одно дело, если меня арестуют прямо здесь, сейчас, на месте преступления, когда все улики против меня, и совсем другое – если я доеду до Питера, доберусь до своего офиса, свяжусь с адвокатом… тогда у меня будут какие-то шансы! Надя! Помоги мне!

В этом голосе была такая мольба…

Надежда понимала, что, помогая Бегунову, она совершает очевидную глупость. Больше того – преступает закон, становится соучастником преступления… Но в то же время она вспомнила событие тридцатилетней давности.

Она только что поступила в институт и вместе с остальными первокурсниками поехала на картошку. Студенты отработали первую неделю, на выходные их отпустили в город. Все вереницей тянулись через поле к станции, до поезда оставалось минут двадцать. Надя задержалась, отстала от остальной ватаги и решила срезать дорогу. Она быстро шла по сырому, вязкому полю. Впереди уже виднелись станционные постройки, но вдруг она, зазевавшись, поскользнулась и съехала в глубокую канаву. Ногу пронзила острая боль…

Надя пыталась выкарабкаться из канавы, но подвернувшаяся нога не повиновалась, в сапоге хлюпала холодная вода, по щекам ползли злые грязные слезы.

И вдруг над краем канавы появился знакомый парень из параллельной группы. Кажется, его зовут Витька…

Витька вытащил ее из канавы, озабоченно оглядел ногу, подставил свое плечо, а когда понял, что она едва идет, буквально на себе потащил к станции.

На поезд они, конечно, опоздали. Пока сидели на станции, дожидаясь следующего поезда, Витька стащил с нее сапог, осмотрел ногу, туго перевязал ее своим носовым платком, надел свой сухой носок. Витька… Витька Бегунов…

Особенной дружбы у них потом не было, но Надя не могла забыть тот случай. И сейчас была ее очередь подставить ему плечо.

– Да, Вить, я попробую тебя спрятать… Но вообще-то тебе сильно не повезло… Знаешь, кто у меня соседка? То ли генеральша милицейская, то ли прокурор…

– Ох ты… – Бегунов схватился за голову. – Вот уж не везет так не везет…

– Это точно, – согласилась Надежда. – Но в любом случае нужно торопиться… Генеральша наверняка скоро вернется…

Она оглядела купе, думая, куда можно спрятать человека. К тому же такого, как Виктор, – довольно крупного.

Как ни крути, единственное место – рундук для чемоданов под крышкой дивана. Надежда подняла крышку и показала туда:

– Лезь!

Виктор в первый момент ужаснулся, но тоже понял, что других вариантов нет, и с трудом умостился в тесный рундук, подогнув ноги и скорчившись, как младенец в утробе матери.

И только Надежда успела опустить крышку рундука и поправить сбившуюся постель – как дверца купе отъехала и на пороге появилась Галина Ивановна.

– Уже подъехал трактор с соседней станции, – сообщила она, – сейчас он столкнет с путей обгоревшую машину, и мы поедем дальше. Но часа на полтора все равно опоздаем… – В голосе Галины Ивановны прозвучала глубокая озабоченность – потеря драгоценного времени ее чрезвычайно огорчила.

Надежде показалось, что соседка посмотрела на нее подозрительно.

Она уселась на разобранную постель и проговорила честным голосом:

– А шофер этой сгоревшей машины не пострадал?

– То-то и оно, что шофера в машине не было! Сбежал, мерзавец! Побоялся, что придется отвечать… Ну ничего, его быстро разыщут! А то, что сбежал с места аварии, – будет отягчающим обстоятельством…

Надежда невольно применила слова генеральши к Виктору и тяжело вздохнула.

– И не надо ему сочувствовать! – воскликнула Галина, по-своему истолковав этот вздох. – Вот вечно мы всех жалеем! Такая у нас, у женщин, жалостливая натура! А ведь от его раздолбайства и так большой вред: расписание нарушено, занятые люди дорогое время потеряли, а если бы машинист не успел затормозить – могли быть десятки жертв! Или даже сотни!..

Надежда подумала, что слова о жалостливой женской натуре вряд ли относятся к ее попутчице.

Вдруг ее слегка подбросило на сиденье: наверное, Виктор повернулся в рундуке, пытаясь поудобнее устроиться.

– Никак трогаемся? – проговорила Галина Ивановна, взглянув на Надежду. – Кажется, поезд дернулся…

В это мгновение дверь купе отъехала в сторону, и в проеме появились те двое милиционеров, которых получасом раньше Надежда видела в коридоре.