Леонид Матюхин - Дансон с нечистым, или Дьявольское рондо

— Ты. Оля — ты. Оленька, — и тут же снова поцеловал её. Поцелуй был долог и томителен.

— Я люблю тебя, — сказал он, отрываясь от её губ и с нежностью глядя в её счастливые глаза. — «Неужели я в состоянии ещё влюбиться?» — удивился он, вспоминая, с каким трудом давалась ему эта фраза много лет тому назад.

— А я — тебя, — и она уткнулась своим раскрасневшимся лицом ему в грудь.

— Господи! Как же я люблю тебя! — повторил Сергей, прижимая её к себе одной рукой и нежно поглаживая другой её волосы. — Как же я люблю!

— Я знаю. Знаю, — шептала Ольга, и он ощущал тепло её губ на своей груди.

Нагнувшись, он взял её на руки. Ольга обхватила руками его шею и приникла к его губам. Голова кружилась. Медленно переставляя ноги и продолжая целовать её губы, нос, шею, волосы — всё то, что оказывалось перед его лицом, он прошёл в спальню и опустил Ольгу на диван. Сам же опустился перед нею на колени и стал покрывать поцелуями её руки и плечи. Затем снова впился в её губы. Она жадно отвечала на его поцелуи. Он чувствовал лёгкие уколы ногтей, когда её руки блуждали по его шее, по его затылку.

— Я хочу тебя, — как вздох вырвалось у него.

— Да, милый, да! — прозвучало в ответ.

Ольга оказалась восхитительной любовницей.

«Ну почему я так поздно встретил её? Почему? — думал Сергей, лёжа рядом с нею и ощущая на своей шее её тёплое дыхание. — Почему судьба распорядилась так несправедливо? Скоро я буду уже стариком, а ей ещё жить да жить… И надо же было мне в моём-то возрасте так влюбиться! Но мог ли я не полюбить её? При её красоте, женственности, при этой трогательной детскости? Разве это возможно?»

Да, именно о ней он мечтал всю свою жизнь. Её он искал в других женщинах и, находя в них хоть что-то от своего идеала, некоторое время считал себя счастливым. В Ольге же всё соответствовало его представлениям об идеале. Вот только — эта разница в возрасте. Она пугала его. Он был не в праве просить её связывать с ним свою судьбу. Он просто не имел права портить ей жизнь.

— Серёжа, милый, как же я счастлива! — прервал его размышления шёпот Ольги.

Она немного отодвинулась от него, чуть-чуть приподнялась, опершись на локоть, и, несколько сощурившись, как это делают близорукие люди, внимательно и долго посмотрела ему в глаза.

«Господи! — подумалось Сергею, — Господи! Да ведь не только я нашёл её. Это мы нашли друг друга. Ведь она же любит меня! Любит не меньше, чем я её!»

— Как же я люблю тебя, Серёженька! — как бы прочитав его мысли, прошептала она и кончиками пальцев провела по его лицу ото лба до подбородка. — И как же долго я шла, прежде чем снова найти тебя…

Меж тем начинало смеркаться.

— Я должна идти, Серёжа, — прошептала Ольга и поднялась.

Она не стеснялась своей наготы. Да и кто бы стал смущаться, имея столь совершенную фигуру?! Её «золотое сечение» явно было больше единицы. Считается, что античные художники и скульпторы удлиняли ноги у изображаемых ими женщин. Делалось это из эстетических соображений. Так вот, им не пришлось бы грешить против реализма, лепи они свои шедевры с Ольги.

Самим совершенством были её бёдра? и дивно как хороша была грудь. Сергей отметил также, что обнажённой она не казалась такой хрупкой, как в платье.

— Подожди! — взмолился он, — Ну хоть немного подожди! Прошу тебя.

Привстав, он обнял её за талию и притянул к себе, после чего, спустив ноги с дивана, стал целовать её живот, грудь, бёдра. Ольга наклонилась и нежно поцеловала его в макушку.

— Серёжа! Милый! — взмолилась она, — Ну ты же не хочешь, чтобы мне было плохо. Правда? Я должна немедленно идти! Понимаешь — немедленно! Я не могу остаться. И не спрашивай почему. Ладно, милый? — Она выпрямилась и закончила: — Но ты можешь проводить меня до места, где мы обычно с тобой расстаемся… Договорились?

Как ни странно, Сергея совершенно не беспокоила возможность того, что какие-нибудь «доброхоты» сообщат жене о связи его связи с молодой и интересной женщиной. Ставшие по непонятной причине более частыми телефонные разговоры с женой были непродолжительными и беспредметными, на уровне «Как поживаешь?» или «Что нового?». Звонила она всегда либо поздно вечером, либо рано утром. В конце разговора трубка обычно передалась дочери, которая скороговоркой выпаливала свои студенческие новости и заканчивала традиционным пожеланием «Держись, дэд!». Ей-то уж наверняка никак не могло придти в голову, что её «дэдди» как молодой петушок совсем потерял голову от любви.

— Мне помнится, — неожиданно прервал повествование Марлен Евграфович, — вы в своё время хвастались, что у вас много записей латиноамериканской музыки.

— Да, верно. Достаточно много. — подтвердил Сергей.

— Не могли бы вы поставить что-нибудь, что по духу соответствовало бы вашей истории? Что-нибудь этакое томительное, с надрывом…

— Вижу, я вас уже утомил своими рассказами.

— Э, нет, напротив. Как Вы помните, я сам попросил Вас поделиться со мною историей предсказанной Вам котом любви. Просто, мне кажется, этой трогательной и поэтичной истории требуется и соответствующий аккомпанемент… Что-нибудь вроде вот этой песни…

И он стал напевать:

стал подпевать ему Сергей,

— «Lagrimas negras». [10] «Чёрные слезы» (исп.) Ну, эта песня есть у меня по крайней мере в полутора десятках исполнений. Минуточку. Сейчас что-нибудь поставлю.

Он стал перебирать диски, а Марлен Евграфович меж тем наклонился над столом и начал что-то строчить карандашом на салфетке.

Когда зазвучала наконец музыка, он извинился и предложил:

— Хотите, прочитаю несколько строф? Поэт из меня никудышный, но иногда рифмы меня просто распирают. Так что, почитать?

— Ну конечно, — вежливо поощрил его Сергей.

Марлен Евграфович хитро прищурился, опрокинул очередную рюмку и продолжил: