Юлий Файбышенко - Осада

- Допросил Гвоздя? - спросил Бубнич, поворачиваясь от окна навстречу Гуляеву.

- Допросил. Это они втроем ограбили склад кооперации. Сторож знал Веньку - того, кого застрелили в перестрелке в доме у Власенко. Это и помогло. Сторож приторговывал зажигалками. На этом его и купили, хотя по ночам он был осторожен. Поддался на знакомое лицо. Фитиль ударил его по голове ломиком, они быстро очистили склад и вынесли вещи... Но дальше неясно. Я спрашиваю: вещи сразу перенесли к Власенко? Отмалчивается. Я спрашиваю: был еще кто с ними? Говорит: никого не было, но говорит неуверенно. Думаю, дня через два расколется. Он в холодной сидит. Там ему не нравится.

- Расколоть-то надо, понимаешь, какое дело, сегодня, - сказал Иншаков. Он сидел в своем кресле. Под светлыми ресницами изредка проблескивали линялые голубые глаза. - Дела такие, что сейчас от этой нити черт его знает что зависит...

Он повернулся к Бубничу:

- Военком звонил. Грибники и орешники идут валом. Чуть не до драки с караульными. Мы с этим, понимаешь, какое дело, подсобным промыслом можем в город всю банду пропустить.

Бубнич долго молчал. Потом сказал:

- Озлоблять людей нельзя. И без того положение трудное. Губерния просит продержаться две недели, раньше помощи прислать не может. О Клеще сведений фактически нет. Но, судя по всему, о нас он знает многое. Установлено, что в городе действует контрреволюционное подполье. Белые они, эсеры или анархисты - это еще только предстоит выяснить. Выход один действовать. А как - это надо обдумать. Вот, товарищ Гуляев, какое положение. Так что ваш Гвоздь должен заговорить. А как Власенко?

- Пока в истерике. Допрашивать нет смысла.

- Сегодня же допросить и выяснить все, что она знает.

- Есть!

Вернувшись в свой кабинет, Гуляев сразу же попросил привести Гвоздя. В комнате дымно бродило солнце, вились тучи пылинок.

Ввели арестованного. Гуляев махнул охране, чтоб ушли, приказал заключенному сесть. Гвоздь должен был заговорить, и, должно быть, он увидел решимость в гуляевских глазах, потому что сразу занервничал.

- Твое настоящее имя? - Гуляев смотрел на него с ненавистью, которую не желал скрывать.

- Семен, - сказал Гвоздь, отводя глаза. Русые волосы его взлохматились и потемнели за время пребывания в холодной.

- Фамилия?

- Да кликай Гвоздь. Мене все так кличут.

- Мне плевать, как тебя кличут. Я спрашиваю фамилию.

Гвоздь передернул плечами, словно ему было холодно:

- Воронов, я и забыл, когда меня так звали.

- Говорить будешь?

- А чего говорить? - тянул время Гвоздь.

- Последний раз спрашиваю: будешь говорить?

- А то - что?

- Охрана! - крикнул Гуляев.

Вошел молодой милиционер.

- Товарищ боец! - сказал он строго.

- Слушаю, товарищ следователь!

- Взять арестованного и сдать в трибунал.

- Есть, - конвоир выставил перед собой штык, шагнул вперед.

Гвоздь вскочил.

- Ладно, - сказал он, поворачиваясь к Гуляеву, - все расскажу... Только выгони этого...

- Товарищ боец, благодарю за службу, - сказал Гуляев. - Покиньте на время это помещение.

Конвоир четко откозырял и вышел.

- Где припрятали товар? - спросил Гуляев.

- Да мы, почитай, его и не вывозили, - сказал Гвоздь, - мы его только что перенесли - и всего делов.

- Куда перенесли?

- А через улицу. Там напротив лавка была при старом режиме. Она теперича закрытая. У Фитиля... - Гвоздь замолк и снова передернул лопатками, - у его ключ был, мы за полчаса весь товар и перенесли. Все там и оставили. А на другой день добыли тачки...

- У кого?

- Фитиль все... Ни я, ни Венька - мы не касались. Привез три тачки. Мы и перевезли все к Нюрке... Народ-то этими тачками завсегда пользуется.

- Хлебные склады вы подожгли?

- А на кой нам надо было их жечь? Тот склад кооператорский мы ведь почему взяли? Там всё вещички были, которые сбыть легко. Мануфактура, сахар. А хлеб продавать - враз заметут и к стенке! Какая ж нам выгода поджигать?

- Где сейчас Фитиль?

- Того не знаю, - Гвоздь отвел глаза. - Он мне не докладывался.

- Где вы чаще всего прятали награбленное?

- У Гонтаря в саду. Там у его шалаш, так мы там...

- С кем был связан Фитиль, кто к нему приходил?

- Не знаю. К нам никто не ходил. Он сам куда-то исчезал, чуть не раза три на дню. У нас никого не бывало.

- Проверим, - сказал Гуляев. - Если соврал - не помилуем.

- Чего пугаешь? - обозлился Гвоздь. - Мне, как ни верти, конец. Либо вы шлепнете, либо - Фитиль найдет, скажет: скурвился - подыхай.

- Фитилю до тебя не добраться. Руки у него коротки, - сказал Гуляев.

- Не-ет, у Фитиля руки длинные, - пробормотал Гвоздь.

Едва его увели, Гуляев кинулся к Бубничу.

- Товарищ уполномоченный, - с места в карьер начал Гуляев, - может, вы дадите кого-нибудь в помощь? Мне надо немедленно допросить эту Власенко. Гвоздь дал показания. Хочу проверить. У них, оказывается, база была в садах. Малина. Необходимо срочно проверить, а я один не смогу сразу и туда и сюда успеть.

Бубнич слушал, но слова словно отскакивали от его бронзового широкоскулого лица.

- Вот что, товарищ, - сказал он, - ты разве сам не видишь, какое положение? Надо все успеть и все - самому.

Гуляев кинулся в свою комнату, на ходу приказав привести к нему Власенко.

Он сидел и записывал суть показаний Гвоздя, когда ее ввели. Она стояла в потрепанной юбке с грязным подолом, в жакете с продранными локтями, упавший на плечи платок обнажил черные свалявшиеся волосы. Красивое белое лицо с очень ярким ртом хранило выражение какой-то отрешенной одичалости.

- Садитесь, - сказал ей Гуляев, кивнув на стул.

Она отвернулась от него, стала смотреть в окно.

- Слышите, что говорю! - поднял он голос. - Подойдите к столу и сядьте!

Как во сне, не отрывая глаз от окна, где билась и шуршала тополиная листва, она сделала два шага и села.

- У меня к вам несколько вопросов. Если вы ответите на все вопросы, мы вас выпустим.

Она словно бы и не слышала этого.

Гуляев разглядывал фотокарточку, взятую в доме Нюрки. Из желтоватой рамки с вензелями, выведенными золотыми буквами, смотрело молодое, хищное, зло улыбающееся лицо. Откуда-то он знал этого человека, где-то видел совсем недавно, но вспомнить - хоть убей! - не мог.

- Фитиль? - спросил он, подвинув фотографию Нюрке.

Она взглянула, потом взяла фотографию в руки и засмотрелась на нее. На усталом лице вдруг проступило выражение такой страстной нежности, что на секунду Гуляеву стало неловко.

- Это Фитиль? - повторил он вопрос.

Она отложила карточку, взглянула на него и кивнула.

- Как зовут Фитиля?

Она посмотрела на него диким, затравленным взглядом.

- Будете отвечать?

Она опустила глаза и молчала.

- Нюра, - сказал он, вставая, - если вы не будете отвечать, нам придется вас задержать.