Кристофер Фаулер - Руна

Достигнув ограды, он поднырнул под нее и уже вознамерился было пуститься вдоль ближайшей улицы, но не выдержал и оглянулся. И тут, к своему ужасу, увидел, как первый лев перепрыгивает через ограду. В густой тени платанов глаза хищника теперь были подобны ярким светящимся дискам, на которые невозможно было смотреть. Брайан машинально отшатнулся, из его искаженного гримасой рта вырвался сдавленный вопль, и он понял, что это последний звук, который ему суждено было издать.

Существо полностью исчезло из поля зрения несчастного человека, но в тот же миг надвинувшаяся откуда-то сверху громадная лапа одним взмахом превратила его ноги в кровавое месиво. Он почувствовал, как с треском ударяется головой о край сточной канавы, и все же предпринял последнюю отчаянную попытку спастись, откатившись в сторону, - но тщетно. Теперь у него возникло ощущение, что верхняя половина его туловища медленно отделяется от нижней. Затем львиная лапа опустилась вторично, и вместе с ее ударом Брайана окутала глубокая темнота, а его голова, подобно взорвавшемуся арбузу, разлетелась на части.

Полицейский поначалу не обратил на него никакого внимания. Гарри прибыл к месту встречи ровно через двадцать минут после звонка Брайана Лэка. На краю площади рядом с представительством Южно-Африканской Республики он обнаружил полицейский кордон, две кареты "Скорой помощи", несколько патрульных машин и толпу возбужденных зевак. Едва взглянув на простыни, которыми укрывали точнее, пытались укрыть - разбросанные по проезжей части окровавленные останки человеческой плоти, он сразу понял, что перед ним - Брайан Лэк. Те же пиджак и туфли, которые Гарри видел на нем во время их последней встречи.

- Я знаю этого человека! - закричал Гарри, обращаясь к бесстрастного вида молодому констеблю. - Что с ним случилось?

- Он выбежал на мостовую, - проговорил один из борцов с апартеидом. - Это произошло у нас на глазах. Водитель автобуса сигналил ему, мигал фарами, но тот, похоже, ничего не замечал. А потом его сшибла ехавшая сзади машина. Затормозить она уже не могла.

Констебль, сам разве что на год старше студента университета, опустил на плечо парня тяжелую руку.

- Нам понадобятся твои показания, сынок. - Ему всегда были ненавистны эти протестующие студенты. Затем, повернувшись к Гарри, добавил:

- Вы сказали, что знали этого чудика?

Внезапно осознав щепетильность своего положения, Гарри невольно отпрянул назад.

- Нет-нет, я ошибся.

Констебль окликнул было его снова, но Гарри, сохраняя внешнее спокойствие, поспешил оставить место происшествия и добраться до своей машины.

Глава 29

ИЗБЫТОК ИНФОРМАЦИИ

Уже на втором звонке телефона сержант Лонгбрайт сорвала трубку с рычага. Сев в постели, она щелкнула выключателем лампы.

- Извините, Джэнис, что звоню так поздно.

- Ничего страшного. Сколько сейчас времени?

- Полтретьего, - сказал Джон Мэй. - Я насчет нашего главного свидетеля того самого обгоревшего паренька, Марка Эшдауна. Мне только что позвонили из больницы и сообщили, что он скончался. Мы распорядились, чтобы до нашего приезда они там ни к чему не прикасались.

- Бог мой... но вы же сказали, что он вроде бы пошел на поправку.

- Так оно и было. По их мнению, он просто покончил с собой.

- Но как же так? - Джэнис зажала трубку между плечом и щекой и стала осторожно, чтобы не потревожить спящего Иэна Харгрива, выбираться из постели. - Насколько я поняла, сестры постоянно кололи ему успокоительное.

- Да, они проводили курс наркотерапии, чтобы свести к минимуму риск более серьезной психической травмы.

- Неужели его воля смогла подавить медикаментозное воздействие лекарств? спросила она. - Но возможно ли подобное? Судя по всему, он твердо решил умереть.

- Или был попросту сильно напуган. - На другом конце провода возникла короткая пауза. - Знаете, Джэнис, я совершенно перестал понимать, что происходит. Дело попросту разваливается у нас на глазах.

- А с Артуром вы уже разговаривали?

- Нет, эта сторона дела его не интересует. Я намеренно оставил его в покое, чтобы он мог некоторое время самостоятельно отрабатывать свои версии и проверять собственные теории.

- Так, ладно. - Несколько секунд она сидела молча, теребя свободной рукой жесткие нечесаные волосы. Что и говорить, прекрасное начало для воскресенья. Подбросить вас? Ну хорошо, отправляйтесь пока в больницу.

- Встретимся через двадцать минут. В трубке наступила тишина.

В дверях палаты неловко топталась старшая медсестра, у которой был такой вид, словно она по-прежнему не хотела пропускать их внутрь. Со старомодного плаща Джэнис Лонгбрайт на кафельный пол стекали струи воды. В полумраке коридора она казалась героиней давно забытого "черного" триллера. Джон Мэй решительно двинулся вперед, и Джэнис вслед за ним робко вошла в палату.

Покойный лежал на кровати, вытянувшись по диагонали, широко раскинув ноги и свесив одну руку. Туловище и грудь его оставались в бинтах, но голова и шея оказались разбинтованными. Горло туго стягивал пластиковый шланг для внутривенного вливания, а бутылочка, к которой он подсоединялся, валялась разбитая рядом со штативом.

Сделав шаг вперед, Мэй почувствовал, как под подошвой башмака хрустнуло стекло.

- Можно прибавить света? - спросил он, делая жест в сторону стены. - Когда в последний раз заходили к нему в палату?

- Все это время в коридоре находилась дежурная медсестра. Услышав шум, она прибежала к больному и застала его примерно в такой же позе, как сейчас, чуть живого. Сестра подняла тревогу и попыталась было освободить его горло, но, как вскоре выяснилось, он уже скончался.

Мэй склонился над телом паренька, поблескивающие глаза которого, казалось, готовы были вылезти из орбит.

- Очевидно, чтобы снять трубку, медсестре пришлось бы повредить располагавшиеся под ней ткани. Это вы сняли с его лица бинты?

- Нет, - ответила старшая сестра. - Скорее всего, он сам сорвал их.

- Почему вы так думаете? - спросил Мэй, опускаясь на колени и заглядывая под кровать.

- Ну, просто у ран сейчас гораздо более свежий вид, чем прежде. Струпья прилипли к бинтам и отделились вместе с ними.

- Так случается, когда чересчур поспешно срываешь бинты, да? Кстати, насколько глубоко он был погружен в наркоз? Находился без сознания? Просто крепко спал?

- Он должен был находиться в состоянии... крайнего успокоения.

- Что это значит? Неспособность самому завязать шнурки на ботинках? Или невозможность просто стоять на ногах? Как вы считаете, мог он совершить с собой нечто подобное?

Старшая сестра нахмурила брови. По прибытии в больницу она уже обсуждала эту тему с одной из своих коллег.

- Я лично считаю, что он не смог бы с достаточной силой затянуть этот жгут.