Ирина Волк - Искушение Модильяни

Яркое солнце, сверкающие белоснежные сугробы, золотые купола церквей, прозрачный морозный воздух, безоблачное небо – природа словно специально для них украсила город праздничным зимним нарядом. Настроение сразу поднялось, хотелось беспечно радоваться жизни, смеяться вместе с пробегающими мимо детьми, улыбаться встречным прохожим, приветливо махать вслед летящим мимо машинам, выныривая из глубоких темно-синих теней домов, подставлять лицо ласковым солнечным лучам. Трудно, почти невозможно было поверить, что в такой счастливый день где-то рядом, может быть на соседней улице или за ближайшим углом дома, кто-то ссорится, скандалит, ненавидит, совершает преступление.

Музейную тишину, как обычно, нарушали жизнерадостный смех детей, стайками перемещающиеся по залам вслед за уставшими экскурсоводами, монотонное гудение гидов, бесстрастно вещающих посетителям о шедеврах, представших их глазам, шарканье десятков ног, щелчки фотоаппаратов, жужжание камер. Времена пустовавших залов канули в Лету. Сегодня российские музеи превратились в такие же посещаемые места, какими раньше были выставки импортных товаров, поражавших невзыскательных советских граждан «великолепием» заморского ширпотреба и изощренностью буржуазного вкуса. Конечно, и сейчас здесь немало настоящих любителей и профессиональных ценителей искусства, но не меньше и тех, для кого посещение выставки, которая у всех на слуху, – такое же обязательное и престижное мероприятие, как раут у олигарха или вечеринка в модном клубе. Наталья увидела не меньше десятка знакомых лиц еще в вестибюле, и чем ближе они подходили к залу, где проходила презентация, тем их становилось больше. Девушки уже с трудом протискивались сквозь плотную толпу.

Едва войдя в зал, они попали в царство золота и пурпура. Шампанское уже лилось рекой. Кругом загадочно поблескивали дорогие ювелирные украшения, нежно шелестели шелка, завораживающе шуршал бархат. Настроение было праздничным, слышались шутки и смех. Среди гостей обнаружились люди разноплановые, но очень интересные: издатели элитных журналов, крупные предприниматели, модельеры, дизайнеры, актеры, телеведущие, модные писатели, известные на всю страну светские люди.

– А вот и сюрприз, – сказала Наталья и развернула Вику на сто восемьдесят градусов.

Это была главная сенсация выставки – рисунок Модильяни, недавно подаренный России шведами. Наталье стоило больших трудов добиться разрешения продемонстрировать его здесь. Это была ее победа.

Вика завороженно смотрела на рисунок, потом грустно спросила:

– Неужели их так и не найдут?

– Найдут, конечно, – успокоила ее Наталья, хотя уверенности в ее голосе было немного.

Уж больно все складывалось неудачно. Возможно, рисунки еще были у убийц Визирова, а не путешествовали по свету к новому владельцу, который снова на долгие годы спрячет их в своей тайной коллекции. А если нет? Кто знает, может быть уже в эту минуту они украшают стену какой-то далекой загородной резиденции саудовского принца или нефтяного магната?..

Она даже не удивилась, когда в сумочке зазвонил телефон. Это уже традиция.

– Ты мне срочно нужна. – Голос Воронцова был спокоен, но чуткая Наталья уловила в нем торжествующие нотки. – Можете вместе с Викой срочно приехать ко мне на работу? Я выпишу пропуск.

– Да, мы будем минут через двадцать… если пробки не помешают.

– Я жду.

Кабинет Воронцова преобразился неузнаваемо.

Да, тот же стол, те же стулья, стеллажи. Был включен телевизор, шла программа «Особо опасен!», Володя всегда смотрел ее, он знал руководителя лично, и они часто помогали друг другу.

А на стенах…

На унылых офисных стенах висели рисунки Модильяни.

Ровным счетом пятнадцать.

Те самые – настоящие. В этом не было сомнений.

Наталья без сил опустилась на ближайший стул.

По словам Ахматовой, Модильяни говорил: прекрасно сложенные женщины, которых стоит лепить и писать, всегда кажутся неуклюжими в платьях. И только благодаря ему можно увидеть теперь, какой она была стройной и изящной, созданной вдохновлять ваятелей и художников.

Она всю жизнь оберегала свою тайну, так и не открыв ее никому, эта тайна была формой ее поведения, образом мышления, темой творчества. Она играла ею, дразнила, привлекала, отталкивала, но так и не открыла. И только теперь, спустя почти столетие, эта тайна, ставшая уже легендой, обрела зримый образ.

Дом Натальи .

Девушки облепили Воронцова с двух сторон и поволокли в гостиную. Там уже ждал накрытый стол.

Вика стремительно стала наваливать в его тарелку все, что попадалось под руку, Наташа налила в бокалы вино.

– С победой! – крикнула Вика и с размаху шарахнула тонким хрусталем по краю стола.

Рубиновые брызги посыпались на белоснежную скатерть. Она растерянно посмотрела на хозяйку. Наталья обреченно махнула рукой.

– Главное – кушай больше, – посоветовала она, запоздало сообразив, что этот совет Вике совершенно не нужен: ее тарелка была загружена по крайней мере вдвое основательней, чем у Володи.

– Ну, рассказывай! – потребовала Вика, не дожидаясь, пока Воронцов проглотит первую порцию снеди. По какой-то загадочной причине сложилось так, что с Натальей она так и не перешла на «ты», а с майором сразу была запанибрата. А почему бы не рассказать? – подумал Владимир. В конце концов, эти девушки сделали немало для того, чтобы преступление было раскрыто. Они заслужили того, чтобы узнать первыми. Служебной тайны он не нарушит, рассказав о том, что уже через час появится во всех информационных сводках СМИ. Через час в Управлении информации на Петровке, 19, в суперсовременном зале, начнется пресс-конференция, посвященная раскрытию этого дела. И генерал-майор Чистяков, начальник УБЭП ГУВД по Москве расскажет журналистам подробности этой уникальной операции.

Но для накала уже и так разгоревшегося любопытства продолжал смотреть в тарелку, придирчиво выискивая кусок посимпатичней… О-о-о!.. Острая боль пронзила его руку. Наталья, быстро раскусившая его замысел, пребольно ущипнула его своими острыми коготками.

Он покорно поднял смеющиеся глаза на любимую:

– Ладно, ладно, сдаюсь. – Володя быстро проглотил и стал рассказывать: – Я сказал правду. Операцию проводили таможенники. У них, разумеется, была установка на рисунки. Помогли профессионализм, зоркий глаз и бдительность.