Олег Рой - Муж, жена, любовница

Юлия окончательно проснулась. Они летели на большой высоте, двигатели самолета гудели ровно. Она потянулась, чтобы размяться, сняла воротник, покрутила головой и с наслаждением ощутила, как освободились мышцы затекшей шеи. На экране телевизора мелькали знакомые лица, шел старый французский фильм, звучали в наушниках милые голоса... Юлия уловила среди мелькающих силуэтов профиль Брижит Бардо и невольно улыбнулась ей как старой знакомой: эта французская знаменитость была кумиром ее матери. От матери же Юлия знала, что теперь Брижит Бардо, давно бросив сцену и кино, занимается только защитой животных, давно и окончательно разочаровавшись в людях. Ну что ж, она может себе это позволить... Стихия естества и свободы, так отличавшая всегда эту блестящую женщину, выразилась и в ее пристрастиях, вкусах, привычках – надо сказать, не самых худших. А вот что будут делать наши кумиры в этом возрасте? Та же Мадонна – что она станет делать в шестьдесят лет?..

От знаменитостей Юлия опять мысленно перескочила к собственным проблемам и вдруг задумалась о том, что ее собственные шестьдесят хоть и не близко, но и не так уж далеко... Может быть, настало время заняться собой? А то, чего доброго, раскиснув, к старости можно стать никому не нужной развалиной. Ну нет, мысленно возмутилась она своим же мыслям, как это – никому? У нее, по крайней мере, уже есть роль матери, в будущем можно рассчитывать на роль бабушки, дети-то у нее постарше, чем у Мадонны. Быть востребованной в этом качестве ей точно обеспечено. Хотя... зачем же спешить от девушки сразу в бабушки?! Хорошо бы поупражняться до этого в приятных женских ролях, например, в роли прекрасной дамы, соответственно возрасту.

Прежде всего надо заняться здоровьем и внешностью. Вот на островах такая возможность ей точно представится... Господи, с нежданной тоской подумала вдруг Юлия, неужели теперь она всегда будет думать о себе и о своей семейной жизни в таких ернически-легкомысленных тонах? Неужели уже поздно пытаться исправить что-либо, неужели невозможно снова стать той доверчивой, нежной, уютной, любящей женщиной, которой она всегда была и в роли которой ей было так хорошо?..

Самолет пошел на посадку. В комфортабельном лайнере семь часов полета прошли приятно. Если бы еще Алешка не был таким надутым и обиженным – надо же, он еще на нее и обижается! – то, может быть, стоило поговорить с ним и даже... Нет, приказала она себе. Не надо надеяться. Надо жить дальше.

К острову Гваделупа они подлетели к концу дня. Юлия неотрывно смотрела в иллюминатор, когда самолет шел на снижение, и успела уловить момент, когда над волнами синего океана появился остров причудливой формы. Самолет как бы завис над этим куском суши, и можно было рассмотреть, что остров раскинулся, как два огромных крыла бабочки, соединенных небольшим тельцем-перешейком. С высоты сквозь прозрачную воду было видно морское дно, белые барашки волн катились к пляжам. Яркая зелень, крыши домов, ниточки дорог – все обещало летнее курортное блаженство и наслаждение жизнью.

Гваделупа была отнюдь не окончательным пунктом их путешествия. Отель, который они выбрали еще в Москве, находился на острове Сен-Бартельми. Эта вилла на берегу Карибского моря – возможно, просто удачно сфотографированная, как подумала теперь с ноткой скептицизма Юлия, – тогда ей очень понравилась. И стоила аренда дома весьма прилично – более 800 долларов в сутки. День, в который они прилетели, уже считался днем отдыха и соответственно должен был оплачиваться.

Они спустились по трапу самолета, когда уже стемнело. Их охватил теплый и очень влажный воздух, насыщенный новыми терпкими южными ароматами земли и моря. В карибском ветре различался и запах родного авиационного керосина, и соленый йодистый привкус моря, и запах цветов, неизвестных нежных цветов тропиков. Жары не чувствовалось, но угадывалось, что днем, на солнце, было очень жарко. От влажности и сильного ветра сразу сделалось трудно дышать.

Юлия обожала такие минуты, мгновения первого прикосновения к незнакомой стране. Потом любая земля неизбежно обретала в ее глазах собственный неповторимый облик, запоминалась какими-нибудь банальными туристическими нюансами, но первые минуты – о, их Юлия собирала, коллекционировала! Эти ощущения нельзя было заснять фотоаппаратом или видеокамерой, можно было только запомнить.

Юлия с восторгом и затаенным страхом перед неизвестным вдыхала новый для нее воздух острова Гваделупа. В самолете она решила не сдаваться в сложной жизненной игре, которую вдруг затеял с ней муж, и теперь решительно не хотела думать о его предательстве и измене. Здесь она будет первый и последний раз, а сокрушаться и горевать можно и в Москве. Юлия не знала, что этот прием, когда сознание избавляется от невыносимой душевной боли, психологи называют «вытеснением», и очень удивилась бы, если б ей сказали, что на самом деле она находится сейчас на грани нервного срыва и нуждается в помощи, участии, человеческом тепле... Решив бороться в одиночку, она устраивала сейчас опасный эксперимент над самой собой – но, увы, некому было сказать ей об этом.

В аэропорту, когда они прошли уже пограничный и таможенный досмотр, встретивший их гид вдруг объявил, что сегодня они не смогут полететь дальше, на свой остров, где их ждет уже оплаченный номер. Аэропорт на Сен-Бартельми очень мал, принимает самолеты только днем («Мы ведь находимся в тропиках, солнце у нас восходит рано и заходит тоже рано, и когда завтра вы там окажетесь, вы поймете, почему невозможен ночной полет», – скороговоркой уверял он их). И на все возражения Алексея только твердил, что у них запрещено летать ночью. «Мы просим вас переночевать на Гваделупе для вашего же блага», – напыщенно, но твердо заявил этот маленький человечек.

Завтра так завтра, подумала про себя Юлия. Она так устала, что хотела сейчас только одного – оказаться в гостинице, а уж на каком острове эта гостиница будет находиться, ей было все равно. Зато ее муж разошелся не на шутку. Он попробовал было вступить с гидом в беседу на своем хорошем английском, но выяснилось, что тот понимал только французский язык, и Алексей, без того уже раздосадованный презрительной реакцией жены на анонимное письмо, получил еще один повод для обиды.

Он стал доказывать, что принимающая сторона нарушает правила сделки, обманывает потребителя, и он, как солидный бизнесмен, не потерпит этого. Он оплатил услугу, его ожидания не оправдались, и он возмущен. По его понятиям, с этим просто невозможно смириться – номер в четырехзвездочном отеле ценою 860 долларов простаивает, а он должен ночевать неизвестно где. Он не желает слушать никаких доводов, а хочет ночевать только там, где он планировал... Его уговаривали уже три местных менеджера, а Юлия, удивленная силой его напора, работала как заправский переводчик. Ей стало даже интересно, сможет ли Алексей с его замашками крутого московского финансиста изменить устои карибских аборигенов.