Анна Данилова - Правда о первой ночи

Мюстеджеп усадил меня к себе на колени и принялся успокаивать. Он был уверен, что причина моих слез кроется в моих сложных отношениях с матерью. Хотя я плакала от жалости к себе, от невозможности рассказать ему все, поделиться и попросить помощи. Но чем он мог мне помочь? Разве что спрятать меня в каком-нибудь укромном уголке Турции, чтобы меня там никто не нашел, не привлек… Ладно бы я убила человека защищаясь, спасая свою жизнь. Но нет. Я поплатилась за свое распутство и теперь должна была сама расхлебывать последствия.

Он обнимал меня, целовал, а я спрашивала себя, куда же мне податься, где затаиться: в России или в Турции? И несмотря на то, что я наговорила Наиму, будто я не хочу видеть Еву, я вдруг поняла, что она, моя мать, – единственный человек, которому я могла бы признаться в том, что убила офицера. И она, я просто уверена была в этом, поняла бы меня и помогла бы выбраться из этой страшной истории. Но она сама находилась в тяжелейшей ситуации. Мюстеджеп рассказал мне, что в каком-то стамбульском отеле были убиты мужчина и женщина и что мужчина – бывший любовник Евы и что она обвиняется в этом двойном убийстве… И в душе я, пожалуй, догадывалась об этом. Ведь я же видела, как она страдает, знала, что ее бросил мужчина, которого она любила, а потому, сопоставив факты, мне нетрудно было понять, что Ева с самого начала знала, что мы с ней полетим в Стамбул и все ее усилия были направлены лишь на это… Она знала, что в Москве ей лишь придется разыграть небольшой спектакль с соседкой, чтобы лишний раз убедить меня в том, что мать моя существует реально, что она находится в Стамбуле. Она тащила меня с собой сюда, в этот благословенный город, исключительно ради того, чтобы я находилась с ней рядом, чтобы в самую трудную минуту своей жизни она была не одна, а со мной, с родным для нее человеком. Она, моя мать, поначалу думавшая о том, как бы осчастливить меня, помочь мне, стать моей опорой и человеком, на которого я могу положиться, невольно из матери превратилась как бы в мою дочь – это ей теперь требовалась моя поддержка или хотя бы просто мое присутствие… Да, все это так, но тогда получалось, что она из эгоистических побуждений взяла меня к себе в напарницы, в соучастницы преступления, которое она задумала сразу после того, как ее любовник бросил ее и она узнала, где он скрывается со своей новой подружкой… Она тащила меня за собой в самое пекло, где собиралась пристрелить парочку… Да она просто сумасшедшая, моя мать. И я люблю ее за это еще больше… И если не я, то кто же поможет ей?

Мюстеджеп после того, как я рассказала ему о том, что догадываюсь, зачем моя мать прилетела в Стамбул, признался мне, что Наим запер ее в доме, чтобы она не натворила глупостей, а сам со своими людьми поехал рано утром в «Джихан-отель», но они обнаружили любовников уже мертвыми. Они, если можно так выразиться, опоздали, хотя и не собирались никого убивать. Наим пообещал Еве привезти Александра, чтобы напугать его, а ей – дать возможность высказать ему в лицо все то, что она о нем думает.

– Мюстеджеп, но ведь все, что ты рассказал, указывает на то, что кто-то знал о планах Евы. И этот кто-то следил за нами из аэропорта, чтобы выяснить, где остановится Ева, и потом, убив Александра и Маргариту и таким образом подставив ее, позвонить и сдать ее… Кто это может быть? И почему полиция реагирует на анонимные звонки?

– Да потому, что после этого звонка в отеле действительно нашли трупы русских… Кроме того, Ева же была в «Джихан-отеле» тем утром, только уже после Наима, ее видели служащие отеля и теперь смогут опознать…

– А Наима не видели? И его людей?

– Нет, они проникли в отель через черный ход, одна из горничных, родственница зятя Наима, открыла им дверь.

– Ее выпустят? Что говорит Наим?

– Не знаю. Ситуация сложная. Тем более что слишком много совпадений… Она прилетела в Стамбул, понимаешь?

Конечно, я все понимала. Мюстеджеп сказал мне, что Наим подключил к делу своего адвоката и друга Реджаи, который сделает все, чтобы Еву хотя бы выпустили под залог.

– Может, ты все-таки навестишь ее? Встретишься с ней? Ты не представляешь, как она обрадуется. Твое присутствие и, быть может, прощение придаст ей сил. Я понимаю, ее поведение трудно объяснить, оно все строится на импульсах, она очень эмоциональна, да и нервы ее расшатаны… И с тобой она поступила не очень-то хорошо, и если бы она совершила то, зачем приехала, то тебя тоже не оставили бы в покое, потому что ты летела вместе с ней, да и вообще сопровождала ее всю дорогу из Саратова… Но все равно, постарайся простить ее или хотя бы сделай вид…

– Я подумаю, – сказала я, замирая от счастья, когда Мюстеджеп касался меня своими теплыми губами. – Думаю, я сделаю так, как ты говоришь, тем более что я готова к этому.

Разве я знала тогда, что уже очень скоро меня не будет в Стамбуле…

Невысокий хрупкий человек в клетчатом костюме сидел напротив «Джихан-отеля» и пил черный кофе. Он смотрел на розовую мраморную лестницу, уставленную кадками с цветами, и с какой-то рассеянной грустью вспоминал себя пару дней назад, свое оглушительное чувство злобной мести, которое держало его в напряжении настолько долго, насколько сильно билось его сердце после того, как его жена сообщила по телефону, что не хочет с ним больше жить. Она сказала ему об этом с такой скукой в голосе, что ему, Сергею Васильевичу Субботину, человеку, всю свою жизнь посвятившему этой женщине и передавшему в ее руки весь свой бизнес вместе с ворохом своих амбиций и чахлым цветком своего мужского самолюбия, вдруг стало не по себе. Маргарита, родной ему человек, предала его. От друзей он узнал, что она сняла квартиру неподалеку от их ювелирного магазина и живет там с известным в их кругу альфонсом, недавним любовником Евы, женщины, которую он всегда уважал, которой восхищался все те годы, что она работала бок о бок с ними, и которую никогда не понимал во всем, что касалось ее личной жизни. В делах ее всегда был порядок, ее «каменный» бизнес процветал, она умела зарабатывать сама и давала возможность заработать тем, кто был с ней связан делами. Вот только с мужчинами ей не везло – такой красотке и умнице, богатой женщине, наконец, всегда доставались пусть и красивые, прямо-таки модельной красоты самцы, но все, как правило, банальные бабники, профессиональные волокиты, патологические эгоисты. Ни одного нормального мужика.

Сергей несколько раз видел Еву в обществе Александра на скучнейших вечеринках общих знакомых и не мог не обратить внимание на то, как ослепительно хороша эта молодая женщина, и в глубине души даже пожалел ее, что она тратит силы и время на этого приторного, ну просто посыпанного сахарной пудрой любовничка, но не мог не признаться себе и в том, что завидует этому бездельнику, без зазрения совести пользующемуся и ее роскошным телом, и ее деньгами, и ее доброй, отзывчивой душой.