Анна Данилова - Яд Фаберже

– От этого еще никто не терял сознания, – и Мур овладел мной прямо в кресле, нисколько не заботясь о том, что в любую минуту в дверь номера могут постучать или позвонить по телефону снизу, чтобы сообщить, что меня спрашивает мистер Вудз.

Мне казалось, что это длилось несколько часов. Мокрая, как мышь, едва стоящая на ногах и чувствующая себя мерзко после лап этого ненормального, я наконец вырвалась из его цепких и сильных рук и заперлась в ванной комнате. Я не то что порозовела, я стала красная, как вареный рак, меня всю трясло.

Выйдя из ванной, я быстро оделась, и Мур едва успел застегнуть мне бусы на шее, как раздался телефонный звонок.

– Я ухожу, Лора, – он вдруг бросился ко мне и больно сжал мои запястья, в глазах его я увидела ледяной блеск, – и ты остаешься одна. Помни, что я сказал тебе о твоем еврее. Только пикни или попробуй обратиться в посольство – вам обоим конец. Связь будем держать через этот отель – будешь оставлять здесь письма для меня на имя Валерия Быстрова.

– Это твое настоящее имя? – Я попыталась воспользоваться суматохой, чтобы выяснить хотя бы это. Телефон между тем продолжал звонить.

– Дура, бери трубку… Все, я ухожу… Запомни, если он увезет тебя в Дартфорд, я найду тебя там, найду возможность сообщить тебе, где мы встретимся…

Вот так, буквально за несколько секунд, я получила последние инструкции, которые сразу же, едва взяла трубку, вылетели у меня из головы:

– Да… Слушаю…

Игорь Шубин со свойственным ему рвением и напором набросился на работу. Ему нравилось то, чем он занимается, нравилось делать вид, что он во всем подчиняется Земцовой, нравилось, что она всегда где-то рядом и видит в нем своего партнера по работе, защитника, советника, друга и, наконец, любовника. Он и был для Земцовой настоящей опорой. Крымов был далеко, в Париже, часто мотался по Европе, выполняя чьи-то секретные поручения. Харыбин же, работая в государственной структуре, живя в Москве, казался еще дальше. Если Крымов преимущественно работал на себя, то Харыбин вообще не принадлежал себе, и это просто удивительно, что у него еще находилось время, чтобы помогать своей бывшей жене. Но делал он это, Шубин чувствовал, с явным удовольствием. Кроме того, при каждом случае он старался продемонстрировать перед ним, Шубиным, свою власть над Земцовой. И даже не власть, а влияние. Он мог себе позволить, вот как сегодня, например, целовать ее у всех на глазах на правах экс-супруга. Мог назвать ее как-нибудь ласково, по-домашнему. Но Шубин знал, что Юля все это терпит не потому, что ей до сих пор приятны прикосновения Харыбина или доставляет удовольствие злить влюбленного в нее Игоря, исключительно ради дела, из-за которого она, собственно, время от времени и прилетала в Москву и обращалась за помощью к всесильному Дмитрию. Это в Саратове у нее повсюду были свои люди, а здесь, в большой Москве, ей было бы проблематично навести самые элементарные справки. Поэтому Шубин уже давно не ревновал, когда ей приходилось общаться со своим бывшим мужем, хотя и старался каждый раз присутствовать на их встречах. Он знал, как случилось, что эти два совершенно разных человека когда-то оказались вместе. Юля в то время была все еще влюблена в Крымова, а Крымов собирался жениться на другой женщине, вот Земцова, как это часто бывает в подобных случаях, и вышла скоропалительно замуж за так называемого первого встречного, то есть за Харыбина. Сначала, по рассказам самой Земцовой, она чувствовала себя с Дмитрием защищенной. Ей нравился этот сильный и немного грубоватый, насмешливый мужчина. Но бунтарская натура взяла верх, и ей захотелось свободы. Она насытилась грубой мужской силой, успела разочароваться в браке без любви и рассталась с Харыбиным легко, словно была с ним знакома всего сутки. И это только ее заслуга, что они и после развода остались добрыми друзьями. Если бы не работа в агентстве, то их пути, быть может, никогда бы и не пересекались, а так встречи стали носить более-менее регулярный характер. Наибольшей остроты их отношения достигали в тот момент, когда в Москве встречалась вся троица: Харыбин, Земцова и Крымов. Земцову откровенно забавляла подобная ситуация, и она умела получать от этих встреч максимум пользы и удовольствия – мужчины-соперники из кожи лезли, чтобы только угодить ей. И это несмотря на то, что у каждого на тот момент наверняка имелась очередная любовница. Быть может, именно это обстоятельство, свидетельствующее о том, что каждый из троих уже давно живет своей жизнью, и сдерживало импульсивную и склонную к романтическим отношениям Земцову от более решительных поступков. Ей нравилось, что вокруг нее вьется столько мужчин, как нравилось бы любой другой женщине. Это прибавляло ей сил и уверенности, это приносило, наконец, реальную пользу делу. И даже, если бы в этот раз Земцова не взяла с собой в Москву Шубина, он все равно последовал бы за ней днем позже – таким уж образом складывались у них отношения. Видеть ее каждый день, знать, о чем она думает и что беспокоит ее больше всего, ловить каждое сказанное ею слово, заботиться о ней, любить ее – это стало для Шубина настоящей потребностью.

На машине Харыбина – новенькой «Тойоте» – Игорь привез Юлю в самый центр Москвы, на Дмитровку. По дороге обсуждали неожиданный звонок Левина, который сообщил об обнаруженном в столе Лоры загранпаспорте.

– Действительно, странно. Ведь, если бы она собиралась с Муром за границу и убийство Лунников было спланировано ими вместе, зачем бы им понадобилось заказывать новый, фальшивый паспорт, когда есть настоящий? – рассуждала Юля, сидя рядом с Шубиным на переднем сиденье и во все глаза разглядывая проплывающие мимо витрины магазинов, густую толпу прохожих, одуревших от жары. – Кроме того, меня сразу насторожил тот факт, что в Лондоне Лора (если это действительно была она) зарегистрировалась под своим именем. Вот уж поистине загадка. Девушка, которая пусть даже не по своей воле оказалась втянутой в два страшных преступления, приезжает в Лондон и устраивается в гостиницу под своим именем, словно ничего не боится. Как тебе это? Что помешало Муру, который привез ее в Лондон, обезопасить хотя бы себя, записав ее под другой фамилией? А ее звонок? Предположим, что Лору все-таки увезли за границу насильно. Разве Мур не мог предположить, что рано или поздно у Лоры появится возможность позвонить в Москву?

– А может, она вовсе и не в Лондоне, а совершенно в другом месте…

– Но ведь Харыбин же позвонил в «Аннандейл-Хаус», и ему ответили, что Лора там останавливалась…

– А может, это не «Аннандейл-Хаус», а чья-нибудь квартира, где сидит человек, прекрасно говорящий по-английски, которому поручено на все звонки отвечать соответствующим образом?