Анна Данилова - Женщина-ветер

– Какие еще факты?

– В доме Пожаровых было полно твоих фотографий, каких-то вещей…

– Но Беатрисс сама просила меня, чтобы я дала ей что-то поносить. Это иногда случается между подругами, это не преступление.

– Но в тот момент это было истолковано несколько иначе…

– И как же?.. Что я подкидывала им свои платья или юбки, чтобы спровоцировать в семье скандал, чтобы Захар поскорее развязался с Беатрисс? Разве это не дикость?

– Имеются в виду не носильные вещи, а какие-то мелочи вроде пудреницы, кольца, часов…

– Откуда следователю знать, мои это часы или нет?

– А Берта на что? Она сама показала ему твои вещи и сказала, что находила их в спальне, что знала, что вы с ее мужем любовники, но ничего не могла с этим поделать… Скажи, тебе ведь показывали их?

– Да, что-то такое было. Знаешь, я тогда была как во сне. Меня допрашивали часами, задавали массу наиглупейших вопросов, и я, помнится, сама рассказывала, что давала Беатрисс и свою пудреницу, и часики… Тем самым я хотела доказать, что она является моей лучшей подругой, для которой мне ничего не жалко, что я была вхожа в их дом и одинаково любила и Беатрисс, и Захара и что у меня не имелось причин убивать его и делать вдовой Беатрисс…

– А что было на суде, помнишь?

– Смутно. Мне казалось, что вокруг меня стягивается невидимый и очень тугой обруч, что он мешает мне дышать, что люди, которых адвокат Беатрисс пригласил в качестве свидетелей, вместо того, чтобы подтвердить мою дружбу с этой семьей, наоборот, давали показания против меня, они будто видели, как я приезжала однажды зимой к ним домой, а Беатрисс там не было… Что я провела ночь с ним в квартире. Помнится, я еще объясняла, что мы с ним только разговаривали, что он жаловался мне, что Беатрисс много времени проводит у Рожковых, что он очень хочет иметь детей, но у них с Беатрисс что-то не получается… Мы пили вино и говорили почти до утра, а потом я уехала.

– Ты была не в себе, я это понимал. Неужели ты действительно до последнего ждала, что вот сейчас Берта поднимется прямо в зале суда, не в силах смотреть, как тебя пинают, и признается в том, что сама, в порыве ревности, убила своего мужа?

– Да, где-то глубоко внутри себя я ждала именно этого. И тогда бы я сделала все возможное, чтобы спасти ее, даже придумала бы самую невероятную историю о том, каким негодяем был Захар, только чтобы оправдать ее… Захара-то уже все равно было не вернуть…

– Ты действительно такая наивная дурочка?

– Да, Марк, действительно…

Несмотря на жар, пышущий из камина, и теплый свитер мне все равно было холодно. Марк предложил мне устроиться прямо на шкуре, поближе к огню, сел сам и позвал меня. Я уютно уселась, он меня обнял. Закрыв глаза, я думала о том, что теперь эта история уже в прошлом и весь этот кошмар позади… Я только не понимала, зачем он вообще в такой день вспомнил Беатрисс. Я-то думала, что он признается в связи с ней… Неужели ему так важно было узнать, почему я так сильно любила свою подругу? Я задала ему этот вопрос.

– Ты не видела себя со стороны, Белла. Я даже начал подозревать тебя в интимных отношениях с твоей подругой. Ты вела себя как ее возлюбленная, а не как подруга.

– Глупо, Марк. Ты никогда так не думал.

Он на какое-то время замолчал, вспоминая, видимо, события того нелегкого для него времени.

– Говорю же, я до последнего думала, что меня оправдают хотя бы по той причине, что я никого не убивала! – воскликнула я, начиная терять терпение. – И вообще, у нас сегодня что – свадьба или похороны? И почему ты, зная, что Беатрисс нам уже не помешает, не перенес день свадьбы и не пригласил гостей?

– Ты хорошо помнишь ту ночь, когда Беатрисс… Берта приехала к тебе снова и сказала, что убила Захара?..

– Ты имеешь в виду ее сумасшедшую ночную вылазку?

– Да. Когда ты опять поехала вместе с ней…

– Конечно. Ну и что?

– Вспомни, чтобы было перед этим? Как прошел вечер?

– О, Марк, такое забыть трудно. Мы ужинали в ресторане, пили чудесное вино…

– А потом?

– А что случилось потом? Ничего. Ты очень осторожно вел машину… Мы приехали домой, ты отправился ставить авто в гараж, я поднялась, помылась, надела пижаму…

– А потом? – Марк нежно коснулся губами моего уха. Я сидела к нему спиной, в кольце его рук, и он то и дело касался губами моего затылка, дышал, согревая мою спину.

– А потом я уснула, не дождавшись тебя… Что ты хочешь сказать, Марк?..

Я резко повернулась и посмотрела на него.

– Именно то, что ты и подумала. – Он встал и налил себе водки. Выпил. – Я не ставил машину в гараж. Я поехал к ней…

Он снова вернулся ко мне, но сел теперь напротив меня – глаза в глаза.

– Она назначила мне встречу еще днем. Сказала, что это очень важно, что будет ждать меня после полуночи. Что ее муж в Голландии. Если я откажусь, она расскажет тебе о нашем с ней – несуществующем, поверь! – романе и сделает все, чтобы мы не поженились. Ты помнишь, в каком состоянии ты была в то время? Какие кошмары тебя мучили по ночам, как ты плакала? Я не мог допустить, чтобы она так поступила с тобой.

– Значит, ты повез меня в ресторан, чтобы там напоить, чтобы я лучше спала?

– Ну, в общем, да…

– И что было дальше?

– Я поехал к ней и понял, что она просто-напросто назначила мне любовное свидание. Она была в роскошном дезабилье, в квартире горели свечи и все такое… Звучала музыка…

– Ты переспал с ней? – воскликнула я в сердцах, понимая, что отказаться от Беатрисс в такой обстановке, да еще когда она полуодета, наверное, невозможно.

– Белла, возьми себя в руки! Я заставил ее одеться, задул свечи, включил свет, и мы начали говорить. Помнится, я даже кричал на нее, что так нельзя, что то чувство, которое она испытывает ко мне, никакая не любовь, что ей просто хочется иметь в своей коллекции мужчину, принадлежащего тебе, Белла. Что это все очевидно и что то, как она ведет себя по отношению к подруге, которая спасла ее от тюрьмы, – вообще низость, преступление! Ты бы видела ее… Она хохотала мне в лицо и говорила такие страшные вещи…

– Какие?

– Это был шантаж чистой воды. Она сказала, что скажет тебе, что беременна от меня и что я обещал на ней жениться. Вот такое говорила. А потом сказала, что устроит так, что ты сама, собственными глазами, увидишь, как она выразилась, факт измены… Короче, несла полную чушь.

– Она была пьяна?

– Да нет, в том-то и дело, что нет.

– И что потом?

– Я сказал ей, что она не посмеет оговорить меня, не станет причинять тебе боль. И тогда она вдруг стала плакать, говорить, что очень любит тебя, что не знает, как ей вообще жить дальше, ведь она же постоянно будет испытывать перед тобой чувство вины. И что я якобы люблю тебя именно за твою жертвенность, что ты святая… Вот такая перемена настроения. Потом стала просить у меня прощения, извинилась, что назначила встречу на такое позднее время, поцеловала меня на прощанье в лоб, и мы с ней расстались. Она позвонила тебе первая?