Николай Оганесов - Играем в «Спринт»

И птица удачи опять прилетит.

Вслед за солистом из могучего нутра транзистора грянул дружный мужской хор:

Птица счастья завтрашнего дня

Прилетела, крыльями звеня,

Выбери меня, выбери меня,

Птица счастья завтрашнего дня.

Я не впервой слышал эту песню, но сегодня столь категоричное, смахивающее на заклинание требование, обращенное к фортуне, меня покоробило. Наверно, виной был вчерашний рассказ Нины об одном из ловцов счастья — человеке, мечтавшем схватить его за хвост и ощипать перья.

Парикмахерская постепенно превращалась в парную. Кондиционер, по-видимому, барахлил, а вялые лопасти вентилятора не справлялись с жарой и вхолостую гоняли раскаленный воздух между стеклянными стенами. При почти стопроцентной влажности от этого не было никакого толку: разве что под потолком соберутся тучи и с подвешенной в центре зала люстры ливанет дождь?

Концерт закончился. Судя по количеству волос на моих плечах и вокруг кресла, стрижка тоже подвигалась к концу.

Откровенно говоря, я даже жалел об этом. Спешить было некуда. Поездку в санаторий я решил отложить до лучших времен, и, кроме звонка Нине, никаких дел на сегодня не предвиделось. В гонке за смутно маячившей впереди целью наступило что-то вроде временной передышки. В моем положении единственно разумным было затаиться и ждать. Ждать, когда обо мне вспомнит Стас.

Он обещал подать о себе весть, и теперь все зависело от того, какой срок отпустил он на обдумывание своего предложения. Сутки? Двое? Неделю? Насколько хватит его выдержки? Долго тянуть он не будет, это ясно. Но и торопиться не станет, чтобы выдержать марку. Следовательно, надо ждать.

«Маяк» передавал новости. Мой сосед по креслу убавил громкость, но в зале было сравнительно тихо, и голос диктора звучал отчетливо.

На Женевских переговорах наметился сдвиг.

Близятся к завершению парламентские выборы в Португалии.

Недалеко от базы ВВС США в Калифорнии разбился бомбардировщик В-52. Есть подозрения, что на борту самолета находилось ядерное оружие.

В шведском городе обнаружены гигантские захоронения ядохимикатов. Огромная территория оказалась зараженной диоксином. Размеры бедствия превосходят аналогичный случай в Севезо, Италия. Стоит вопрос об эвакуации населения.

«А теперь послушайте легкую музыку», — сказал диктор, хотя после двух последних сообщений реквием был бы куда уместней.

Мастер, пощелкивая ножницами, отошел в сторонку и свесил голову набок.

— Ну как? — спросил он, приглашая меня оценить плоды своего труда.

Я глянул в зеркало. Это действительно было новое слово в парикмахерском искусстве: провозившись битых полчаса, он умудрился сохранить прическу в полной неприкосновенности, во всяком случае, я не обнаружил в ней никаких изменений. Откуда только взялись клоки волос на простыне, в которую он меня упаковал, — ума не приложу!

— Вам нравится?

— Не то слово. — Мне показалось, что он слегка разочарован моей реакцией, и я добавил: — Считайте, что с сегодняшнего дня у вас одним постоянным клиентом больше.

— Постоянным? — улыбнулся он. — Разве вы не приезжий?

— Нет.

— А где живете?

Я вспомнил листок с адресом, валяющийся сейчас где-то на городской свалке, и неожиданно для себя сказал то, что говорить было вовсе необязательно:

— На Строительной.

— Да ну? А я на Мира, — обрадовался он. — Это же совсем рядом, в двух шагах!

Пришлось срочно давать задний ход, иначе я рисковал быть приглашенным в гости, а при нынешней ситуации водить со мной знакомство было небезопасно.

— Значит, еще увидимся, — скомкал я разговор, наскоро расплатился и вышел из парикмахерской.

Снаружи было не лучше — то же пекло.

Солнце стояло высоко и, будто наверстывая упущенное, палило немилосердно, возмещая недоданное накануне тепло. Градусов двадцать семь, не меньше. Это в октябре-то!

Я спустился на набережную.

Прозрачные тени эвкалиптов, преобладавших на этом участке, лежали в стороне от дороги, и было видно, как от влажных каменных плит, клубясь, поднимается пар. Он не успевал рассеяться, зависал в воздухе, грозя обернуться к вечеру густым стойким туманом. С гор плотными ватными языками тоже опускалась пелена. Но не это привлекло мое внимание. Приблизившись к парапету, я замер, пораженный открывшейся взгляду картиной. Так поразить может только то, что видишь впервые в жизни!

На море был штиль. Полнейший штиль. Тот самый, который двумя днями раньше предрекал старожил-синоптик.

От берега и до терявшегося в дымке горизонта простиралась неподвижная, ровная, как столешница, бирюзовая гладь. Даже не верилось, что такое возможно, что вся эта огромная масса воды способна прийти в равновесие, а тем более продержаться в таком состоянии сколько-нибудь долго. Над застывшей, бликующей светом поверхностью с гортанными криками носились чайки. Там, где их белые сильные крылья касались воды, оставался пенный след, и чудилось, что море вот-вот забурлит, пойдет пузырями, доведенное до кипения исходящим с небес жаром.

Вода. Небо. Птицы. Клубящийся над земной твердью пар. Наверно, такой выглядела земля много веков назад. Такой видели ее наши далекие пращуры. Теперь видим мы. Я не склонен к риторике, но, глядя на этот дивный, ослепительный в своей первозданной красоте мир, невольно думалось о том, как он хрупок, как уязвим, как легко его уничтожить и как трудно, но необходимо сохранить…

— Володя! — крикнул кто-то за моей спиной.

Я оглянулся.

— Сейчас же вернись! — Полная женщина в темных защитных очках бросилась к шустрому мальчугану, норовившему перелезть через парапет.

Только теперь я обратил внимание, что в воде никого нет, то есть почти никого: купальщиков можно было пересчитать по пальцам.

Вдоль всей набережной шли работы по очистке пляжа от нанесенного штормом мусора. Как видно, в городе объявили субботник, к которому стихийно присоединились отдыхающие. Они собирали ветки, коряги, водоросли, выброшенные на сушу, складывали их в кучи, потом грузили в самосвалы.

Я поймал себя на желании скинуть рубаху и поразмяться вместе со всеми, но у тех, кто за мной присматривал, это наверняка вызвало бы недоумение, а мне следовало беречь свою репутацию.

Порывшись в карманах, я отыскал двушку и пошел к телефонной будке.

— Алло, слушаю, — откликнулся на звонок не то мужской, не то женский голос.

Мне не повезло — трубку и в этот раз сняла девушка из «абонемента».

— Добрый день, — сказал я вкрадчиво, памятуя о ее крутом нраве.

— Это ты?! — воскликнула она радостно. — Ну, наконец! Что ж ты не пришел?!

Если на первый вопрос я еще мог ответить утвердительно, то на второй лишь пожать плечами. Меня явно с кем-то спутали.