Марина Серова - Наследница дворянского гнезда

– Вы говорите, «психов». Значит, там от нервов лечат? А как лечат, не знаете? Я бы с удовольствием немного там отдохнула бы. Знаете, стрессы, работа нервная, экология. А тут у вас и воздух такой чистый, и к вам можно было бы за творожком гулять.

– Что ты, и не думай. Во-первых, охрана там, как в тюрьме. Во-вторых, это только название такое, «санаторий». Колька мой говорит, что шумных и тех, кто права качает, там в закрытых камерах держат, только самых тихих погулять по двору выпускают. И вообще, место там нехорошее. Если бы не деньги, давно бы заставила своего уволиться. Жутковато там. Да и так, наверное, уволят. Запил опять, паразит. Теперь это надолго. А его в прошлый раз предупредили: еще раз не придешь, больше и носу не кажи. Что делать теперь, ума не приложу. Дочка в городе квартиру новую покупать навострилась, деньги нужны. Вот ирод!

– А знаете что? – предложила я. – Покажите-ка мне вашего ирода. Где он тут у вас валяется?

Мне с трудом удалось уговорить Васю оставить операцию по сантехнику Вове незавершенной и вывезти его за город. Вася отдал какие-то распоряжения Люсе и с видом олимпийского чемпиона уселся на переднее сиденье. Честно говоря, я всегда со скрипом пускала эту парочку в свою машину, уж больно ядреный аромат немытого тела шел от обоих. Но в этот раз Вася приятно меня удивил. Что-то происходило с этими выкинутыми за борт жизни людьми, и хотя оба активно сопротивлялись всем моим попыткам вернуть их в лоно нормальной жизни, я все-таки замечала и отказ от некоторых прежних привычек, и попытки устроить собственное жилище, и привязанность друг к другу, несвойственную бродягам. Кажется, они начали заботиться о чистоте собственного тела и одежды. Маленькая, но победа.

По дороге я подробно проинструктировала Васю, и скоро мы уже выходили из машины возле дома запойного мусоровоза Коли.

– А что, похож, – согласилась его жена, – только Колька мой усатый, да одежа у него другая.

– Это не проблема, – отмахнулась я, – тащите сюда свою одежу.

Пока женщина ходила за одеждой, я достала бутафорские усы, клей и надежно зафиксировала их над Васиной верхней губой.

– Надвинь кепку на глаза, – приказала хозяйка, – ссутулься. Голову в плечи втяни. Пройдись. Вылитый Колька, ничего не скажу. Я-то отличила бы, конечно, а вот другие – вряд ли.

Она подробно объяснила Васе порядок прохождения контроля, набросала план территории, рассказала, где расположены мусорные пластиковые баки. Ни с кем из персонала Вася не должен был пересекаться – только забрать из баков пакеты с мусором, погрузить на телегу, вывезти за территорию.

– На телегу? – только сейчас дошло до Васи. – Да я не умею лошадью рулить, я ее вообще, может быть, боюся!

– Не бойся, – успокоила хозяйка, – Стрелка у нас смирная, и управлять ею вообще не надо, она сама знает, что в это время ей в санаторий надо. Лошадь – зверюга умная.

Вот не думала, что загвоздка будет в этом! Нам пришлось уговаривать Васю битый час, потом хозяйка придумала – посыпала солью горбушку хлеба и протянула Васе:

– Дай Стрелке, она после этого тебя как родного любить будет.

– После этого и я тебя как родной любить буду, – заупрямился Вася, но хлеб лошади протянул.

Стрелка аккуратно взяла его теплыми губами, не торопясь схрумкала. Вася немного посопел и рискнул сесть на телегу. Стрелка постояла и послушно двинулась по дороге. Я с тревогой смотрела им вслед. В первый раз я использовала своего приятеля в достаточно сложном деле, как-то он справится? На душе у меня было тревожно.

Спустя время позвонила Люся. Она рассказала, что отловила возле мусорных бачков своего ранее неизвестного ей коллегу и попросила за бутылку водки выбить дверь, якобы в своей квартире. Сочинила, что муж не пускает, а ей очень домой хочется. Мало что соображающий бомж с радостью принял заказ и начал резво и с превеликим энтузиазмом биться в дверь Вовы. Когда из соседних дверей начали выглядывать соседи, Люся дала отбой и увела коллегу, не забыв, однако, расплатиться. Думаю, Вова тоже мало что понял, но ужас загнанного в угол существа испытал. Человек, к которому хотя бы раз в жизни молча и монотонно ломились в дверь, меня поймет.

После как ни в чем не бывало Люся села на лавочку под окнами Вовы, поставила рядом раскрытую сумку с бутылкой водки, батоном колбасы и буханкой хлеба. Расчеты ее оправдались, спустя какое-то время с балкона Вовы раздался тихий свист и оклик:

– Тетка, ты тут одна?

– Теток вообще ни одной, а женщина – одна, – с достоинством ответила Люся.

– Чего у тебя там в сумке?

– Чего надо. Ты меня ограбить хочешь, что ли?

– Какое ограбить! Я три дня не жрал ничего. Продай колбасу и хлебушка, а? Любые деньги отдам.

– Может, тебе еще и водку отдать? – саркастически усмехнулась Люся.

– И водку, если можно. Ну, помоги, женщина, пропадаю, из дома выйти не могу, – жалобно взмолился Вова.

– Ладно, – согласилась Люся, – я добрая. Только как ты докажешь, что ты не насильник? А то поднимусь, а ты меня в квартиру затащишь и не денег дашь, а наоборот, еще и меня возьмешь. Силой.

– Да какое «возьмешь»! Ослабел я. Не трону, точно.

– Ну, смотри, – пригрозила Люся, – если что, я кричу очень громко.

Не теряя достоинства, она протопала в подъезд, поднялась в квартиру Вовы.

При виде еды глаза пленника собственных страхов засверкали, он отхватил огромный кусок колбасы, отломил хлеба и только собрался было засунуть это все себе в рот, как бросил подозрительный взгляд на Люсю:

– Отравленное все, поди.

– Надо больно, – фыркнула Люся.

– А чем докажешь?

Не отвечая, Люся отняла у него еду и тут же откусила и от того, и от другого. Ту же процедуру она проделала и с водкой. Не знаю, как удалось ей вызвать его на откровение, но бутылку водки с немудреной закуской уговорили они вдвоем. Быстро захмелев, Вова разоткровенничался перед доброй женщиной, воспылал к ней вселенской любовью и рассказал все, что с ним приключилось. Как выяснилось, он выполнял еще кое-какие поручения Норбекова: именно он с собутыльниками избил Абрама Семеновича, он же помогал похитить Ирину.

– Пропал я, – жаловался он, – как есть пропал. Уже сколько раз на жизнь мою покушались, и не отстанут, пока не убьют. Эх, жаль, что жил неправильно. Так и не успел ничего правильного сделать. Дерево, там, сына…

– А нечего было дураков всяких слушаться, – назидательно заявила Люся, – думаешь, если ты столько гадостей натворил, то тебе за это ничего не будет?

– Да я уже жалею, только поздно. Убьют меня.

– Так ты спрячься, – посоветовала Люся, – а потом, когда о тебе забудут, появись и начни новую жизнь. Правильную.

– Куда прятаться-то? Ни родных, ни знакомых. Жена где-то с дочкой живут, я их давно не видел.