Станислав Филатов - Мотивы убийства неизвестны

Глухие рыдания Ляховой ничуть не тронули его. Застегнув расстегнутую ширинку, он быстро привел себя в порядок. С целью проверки надлежащего вида он быстро подошел к висевшему на стене зеркалу. Убедившись, что воротничек рубашки не помялся, Козаков поправил галстук и обернулся к лежащей на кровати Ирине Владимировне. Она плакала закрыв лицо руками. Ее длинны, в черных чулках ноги, оголенные по самый пояс, являли собой прекрасное зрелище, и Козакову стало вдвойне приятнее от сознания того, что он только что владел этой прелестью. Подойдя поближе, он набросил край покрывала на оголенное тело Ляховой. - Перестань реветь и приведи себя в порядок. Стоит ли закатывать истерику по пустякам, ведь это обычная жизненная ситуация. - Какой же вы мерзкий человек, я была о вас лучшего мнения,- сдерживая рыдания, выкрикнула Ирина Владимировна. - Я тоже ожидал подтверждения твоей порядочности, но, видимо, воронежские парни не так уж редко заглядывали к тебе под юбку. Произнося эти слова, Михаил Моисеевич вложил в них столько желчи, что Ляхова не могла не среагировать. Размазывая слезы по лицу,она приподнялась на локтях, и глядя в лицо насильника, с выражением сказала: - Да вы просто животное и знайте - я ненавижу вас! Козакова это ничуть не смутило. Он как ни в чем не бывало подошел к столу и выложил на него ключ от комнаты для приезжих. После чего директор направился к двери, но прежде чем открыть ее, он, не оборачиваясь, сказал: - Сейчас ты расстроена и несешь бог весть что, но уверен, у тебя будет время пересмотреть свое отношение ко мне. Надеюсь, мы будем более, чем друзья. Ирина Владимировна задохнулась от злости, но все-таки нашлась и прошипела сквозь зубы: - Об этом не может быть и речи. Знайте, вы мне до тошноты противны. Но Козаков, не слушая последних слов Ирины Владимировны, уже вышел из комнаты. Дверь за ним закрылась, о чем возвестил щелкнувший на прощание английский замок. Оставшись одна, оскорбленная и униженная Ляхова дала волю слезам. Это были самые тяжелые минуты ее жизни. Даже сейчас, по прошествии двух лет, Ирина Владимировна без содрогания и внутренней жалости к себе не могла вспомнить тот ужасный миг. Она лежала на кровати обессиленная и опустошенная, и тогда ей казалось, что жизнь теряет свой смысл, что она не сможет перенести случившееся. От нахлынувших воспоминаний у нее на глазах выступили слезы. Какое-то время тогда она решала, жить ей или не жить, но потом усилием воли отогнала навязчивую мысль. Следующим ее желанием было немедленно встать и, взяв свои еще не распакованные пожитки, навсегда уехать из этого проклятого Богом техникума. Спустя какое-то время она отвергла, как неприемлемое, и это решение. Ей не хотелось терять квартиру, которую она осматривала всего несколько минут назад. Кроме того, после институтской скамьи в ней жило неуемное желание работать, ежедневно выкладываться на уроках, передавая свои знания учащимся. Ляховой понравилось и живописное место, где располагался техникум, и сдержанная красота среднерусского черноземья, окружающая поселок. Ее устраивало все, кроме этого мерзавца-директора, который с такой наглостью и беспардонностью овладел ею. В конце концов, под утро она успокоилась, и только неуемная злость, распиравшая грудь изнутри, взывала к мщению. Ирина Владимировна решила, что, наперекор сложившимся обстоятельствам, останется работать в техникуме, а Козакову она при случае постарается отплатить за его "гостеприимство" и внимание к ее особе. Если бы она знала тогда, какое испытание ей уготовила судьба и сколько горестных минут предстоит ей еще пережить, то, наверное, не осталась бы в техникуме и на один день. Смирив гордыню, она с первого сентября приступила к работе на полную ставку математика. Первые дни взгляд любого человека, останавливавшийся на ней, больно отдавался в сердце, Ирине Владимировне казалось, что все знают о ее недавней близости с директором. Сам Михаил Моисеевич не проявлял к ней никакого внимания, и это обстоятельство ее несколько радовало. Работа с учащимися захватила ее с первых же дней, что в большей степени и способствовало ее душевному и моральному выздоровлению. В середине сентября в клубе техникума проводили вечер первокурсника, после которого была дискотека. На празднество были приглашены многие преподаватели, в том числе и Ирина Владимировна. Они не только принимали активное участие в культурной программе вечера, но своим присутствием обеспечивали проведение мероприятий на высоком эстетическом и нравственном уровне. Хоть и не было у Ляховой настроения, но, в силу вышеперечисленного, на дискотеку она осталась. Нет, она совсем не собиралась танцевать, но тайное желание послушать музыку у нее было. Разместившись на диванчике, стоящем неподалеку от входа, Ирина Владимировна, полузакрыв глаза, слушала знакомые мелодии. Они навевали на нее воспоминания о беззаботной студенческой жизни и мысленно возвращали в стены института, где она была так счастлива. Приглушенный свет в зале создавал особую атмосферу, позволяя молодежи чувствовать себя более раскованно. От избытка нахлынувших чувств на ее длинных ресницах навернулись слезы. Легко ранимая женская душа никак не могла избавиться от перенесенного унижения, варварски совершенного над ней Козаковым. Она уже была готова разрыдаться , но этому помешала преподавательница Климинченко, которая сидела рядом с Ириной Владимировной. После предварительного толчка локтем в бок она наклонилась к уху Ляховой и стала оживленно ей что-то втолковывать. Громкая ритмичная музыка мешала Ирине вникнуть в суть сказанного, но из добрых побуждений она на всякий случай поддакивала Клаве, боясь, что последняя может заметить ее состояние. Танец неожиданно закончился, и молодежь стала медленно освобождать центр зала, рассредоточиваясь по его периметру. После небольшой паузы музыка заиграла вновь. На этот раз это было танго. Молодые люди парами медленно и торжественно стали заполнять танцевальное поле Дома культуры. Ирина Владимировна сквозь слезы смотрела на них завистливым взглядом, внутренне желая оказаться среди танцующих пар. Состояние было настолько впечатляющим, что она готова была подняться и покинуть зал, чтобы никто не мог увидеть ее слез. И вдруг, словно всевышний услышал стон ее души и решил отвлечь молодую женщину от грустных мыслей. Перед Ляховой остановился мужчина, явно желающий пригласить ее на танго. Ирина Владимировна невольно подняла глаза и обомлела от удивления. Перед ней стоял тот самый парень, который подвозил ее месяц назад к сельскохозяйственному техникуму. Когда их взгляды встретились он немного склонил голову и улыбнувшись, сказал: - Разрешите пригласить вас на танец? - Пожалуйста,- засмущавшись, пролепетала она и, поднявшись с диванчика, протянула кавалеру свою руку.Читать дальше