Станислав Филатов - По следу вервольфа

*** Они уже сидели в ресторане второй час и вся эта порядком надоевшая атмосфера царившая в зале до чертиков надоела Ольховскому. Ему хотелось поскорее увезти Светлану к себе домой и ублажать свою ненасытную страсть. В зале ресторана было очень многолюдно и кроме всего прочего довольно сильно накурено. Оркестр играл вполне профессионально, а местная знаменитость Вероника Соболева сильным хрипловатым голосом пела подражая Маше Распутиной: - Увезите меня в Гималаи, увезите меня насовсем, там раздеться смогу я до гола: Губанов, усадил Степана и его даму за столик, моментально подал мускатное шампанское, коньяк, оливки: Официант безошибочно знал, что нужно подавать Ольховскому и уже сделал это чисто автоматически. Когда стол был накрыт он кивнул головой и учтиво спросил: - Что еще прикажете, Степан Михайлович? - Благодарю тебя, Саня, сегодня ты постарался от души, на совесть. Думаю, нам будет достаточно того, что ты уже подал. Хотя, - Степан взял меню из рук официанта,- давай об этом спросим Светлану. - С великим удовольствием,- согласился Губанов и почтительно склонил голову ожидая распоряжений. Ольховский повернулся к своей даме и спросил: - Света, посмотри меню, возможно ты пожелаешь чего-нибудь? Девушку такое внимание несколько смутило и она, даже не притронувшись к тисненой золотом папке, сказала: - Степан, не беспокойся, здесь на столе всего достаточно. - Ну, а коли так, то давай, Светлана, немножко перекусим. Ольховский взял шампанское и стал раскручивать проволочную оплетку, которая надежно удерживала пробку в горлышко бутылки. Официант в свою очередь кивнул головой и удалился - его ожидали клиенты сидевшие за другими столиками. Степан тем временем с легким хлопком открыл мускатное и наполнил игристым вином высокие фужеры. Так началось очередное знакомство Ольховского. Губанов в течении вечера, неоднократно подходил к их столику для того, чтобы убрать использованную посуду, положить чистую салфетку. Степан обратил внимание, что в этот вечер Александр был как никогда внимателен и просто угадывал его желания. Он подбегал к столику на полусогнутых едва только Степан собирался его позвать. Светлана такое повышенное внимание как признак лишней раз подчеркивающий авторитет Ольховского и была польщена этим. Зубной техник был невозмутим и на происходящее смотрел другими глазами. Степан просто понял, что за это внимание Губанов просит у него денег в долг. Такое, подчеркнуто услужливое, поведение являлось верным признаком плохого финансового положения официанта. Предчувствия его не обмануло и на этот раз. В половине одиннадцатого он попросил Саньку вызвать такси. Через пятнадцать минут Губанов доложил, что машина пришла и можно спускаться вниз. Степан, щедро расплатившись, взял Светлану под руку и повел ее через весь зал к выходу. Губанов оставил свои дела в зале и последовал за Ольховским и его дамой, решив поговорить с ним внизу у машины. Такси было подано и у автомобиля толпились желающие уехать. Александр подошел к водителю и назвал номер заказа, который служил своеобразным паролем для таксиста. Убедившись таким образом, что именно этот клиент заказывал машину, шофер открыл заднюю дверцу салона. Степан бережно поддерживая девушку под локоть, усадил ее на сиденье и уже хотел разместиться рядом, но Губанов, обратился к нему, на мгновение задержал Ольховского. - Степан Михайлович, ты случаем меня не выручишь? - Что Саша, опять финансовые затруднения? - Да, вот нужно у кого-то "перехватить" три тысячи, но не более чем на десять дней. Так что выручай, только на тебя вся надежда. - Ладно, считай что договорились, но придется тебе подскочить завтра ко мне на работу - я захвачу ровно три "штуки". Договорились? - Спасибо, завтра обязательно буду у тебя в поликлинике ровно в девять утра. До свидания, Степан Михайлович не смею вас больше задерживать. - Всего доброго,- буркнул он в ответ и протянул на прощание официанту руку. Только после этого Степан уселся на заднее сидение такси рядом со Светланой. Александр, довольный, что задуманное им получилось, с улыбкой на лице захлопнул за Ольховским дверцу машины. Такси, ритмично мигая правым поворотом, плавно отъехало от тротуара.

*** Ответ из Центрального архива пришел на удивление быстро. После памятной беседы о результатах командировки Скребнева прошло не более десяти дней. За это время дело по совершенным убийствам на кладбище не тронулось с места. По этой причине Мошкин пребывал в скверном расположении духа и появление капитана с конвертом в руках несколько его оживило. Поздоровавшись Алексей Иванович еще от двери сказал: - А вы были правы, Николай Федорович, заставляя меня сделать запрос в архив. Мошкин понял, что Скребнев хочет ему сообщить нечто важное, заторопил его. - Проходи, присаживайся и докладывай, что там у тебя за новость появилась? Алексей Иванович послушно опустился на стул и кивнув на открытый конверт сказал: - Ответ из архива пришел на Измалкова. - И что же нам сообщают? - Вы, Николай Федорович, как в воду смотрели. Этот Измалков, как и Смирнов, был осужден за измену Родине и присяге и тоже отсидел в лагерях четверть века. - Это уже становиться интересным. Расскажите об этом "молодце" подробнее. Из полученного документа следует, что Измалков попал в руки правосудия в 1950 году и в этом же году осужден по пятьдесят восьмой статье к двадцати годам. - Значит и он все-таки попался голубчик,- не удержался Мошкин и продолжая слушать капитана закурил сигарету. - Полученный срок Измалков отбывал в Печерских лагерях полностью. - Откуда он родом? - Здесь указано, что он родился в Тамбовской области, Моршанском районе, селе Котово. - Какие подробности еще приводится в этом документе? - В нем указан состав трибунала, номер дела, где Измалков осужден и другое. Да вы сами посмотрите,- Скребнев встал со стула и шагнул к столу протянул полковнику конверт. Мошкин взял его, не торопясь извлек несколько отпечатанных на машинке листов. Они были сложены вчетверо, Николай Федорович бережно развернул их и стал внимательно изучать. Алексей Иванович смотрел в лицо полковника, стараясь угадать его реакцию на содержимое документа, но оно было бесстрастно. Дочитав бумагу до конца, Мошкин поднял глаза на капитана: Маловато здесь прописано про этого Измалкова. Придется просмотреть его дело подробнее. Возможно, прояснятся его отношения со Смирновым. - Николай Федорович, как я жалею о том, что не догадался так поступить когда был в архиве. Ведь мне это дело нашли буквально сразу. - Тут нет вашей особой вины, но время конечно потеряно. Думаю, вам необходимо туда поехать не откладывая - с завтрашнего дня. Пяти дней, надеюсь, хватит? - Даже с избытком. - Тогда бери командировку и вперед. Только я попрошу, в этот раз отнестись к делу основательнее, максимально используя при этом все возможности архива. - Постараюсь, товарищ полковник,- искренне пообещал Скребнев. - А запрос в Тамбовское УВД вы сделали? - спросил Николай Федорович. - Да, я отослал его одновременно с запросом в архив, но ответа оттуда не поступало. Вы не беспокойтесь, еще не было ни разу, чтобы на запрос не ответили. Просто тамбовские товарищи неторопливы в работе, а может что-то есть более важное - вот и не доходят руки. - Ну, что ж - будем ждать,- подвел итого Мошкин и сложив документ вчетверо засунул листы внутрь пакета. Отпустив капитана, Николай Федорович закурил и покинув кресло направился к столу, прихватив с собой витую пепельницу из цветного чешского стекла. Поставив ее на подоконник и блаженно затянувшись, он стал смотреть на ту часть улицы, которая открывалась из его окна. На противоположной стороне у газетного киоска толпились люди и Николай Федорович поймал себя на мысли, что завидует им. Со стороны казалось, что у стоящих перед киоском нет никаких проблем и забот, кроме одной побыстрее заполучить свежую газету. Шел уже второй месяц, как он взялся за расследование убийства, а у него не было даже версии о том, кем оно могло бы быть совершено. Преступник поставил перед ним множество вопросов на которые он должен был ответить как можно точнее и быстрее. По логике вещей, оба убийства совершены очень квалифицированно и предположительно одним и тем же человеком. Но это было именно предположение, которое Мошкину нечем было подтвердить или опровергнуть - факты и доказательства следовало еще найти. Глядя вниз на людей, каждый из которых жил своей неподражаемой жизнью, Мошкин вдруг откровенно признался себе, что следствие топчется на месте и все его усилия пока не дали ожидаемых результатов. Он не знал как выйти на убийцу. На душе было скверно, как бывало не раз перед крупными неприятностями.