Магдален Нэб - Привкус горечи

— Еще о его здоровье, — напомнил инспектор. — Они сказали, вчера и сегодня ему очень плохо.

— Значит, в комнате был адвокат? — Закоренелый тосканец Лоренцини всегда говорил то, что думал. — А вы, наверно, думали, что они позовут доктора.

— Ну да. Как же еще... Конечно, я там был всего минуту. Возможно, там и был доктор, но у меня создалось впечатление, что его больше волновало, кому оставить свою недвижимость, чем то обстоятельство, что он скоро умрет.

— Мне бы его проблемы... Вон та медсестра не нас ищет?

Она искала именно их, но только для того, чтобы отправить домой.

— Если она доживет до завтра, хирург сделает рентген и решит, нужно ли проводить операцию.

— Есть ли у нее шансы выжить?

— Нет, но, если она выживет, ее ждет безрадостное будущее. Мы будем признательны, если вы установите ее личность.

— Конечно. Мы с вами свяжемся.

Они размяли конечности и, покинув прохладу большой приемной, окунулись в удушающую темноту улицы. Молодой карабинер, которого оставили на водительском месте, вышел из машины, чтобы пересесть на заднее сиденье. По его голосу и шатающейся походке можно было без труда определить, что, пока их не было, он заснул, а сейчас старается это скрыть.

Они ничего ему не сказали. Лоренцини привез их обратно к Питти и уехал домой на своей машине. Нащупывая в кармане ключи, инспектор никак не мог выкинуть из головы образы, которые по очереди всплывали у него перед глазами. Доверчивая улыбка девушки, когда она дрожащей походкой шагнула в его сторону... Что она тогда сказала? Как ей показалось, кто он? Потом вспомнилась обмякшая маленькая тушка бедного кролика, с которого собираются снять шкурку. Он тихо зашел в квартиру, молясь, чтобы слабый стук двери разбудил Терезу и она бы с ним поговорила.

— Салва?

Поначалу она ничего ему не сказала. Внимательно вглядываясь в его лицо, она выслушала рассказ о девушке, затем заставила помыться и лечь в постель и принесла ему немного ромашкового чая с медом.

После она легла рядом, оставив зажженным ночник, чтобы он мог пить чай и слушать ее. Ему было все равно, о чем она говорит. Она никогда этого не понимала и в молодости обижалась, если он говорил: «Какая же ты у меня болтушка!» Он всегда говорил это с нежностью, он даже не подшучивал над ней. Он просто удивлялся, какое удовольствие она испытывает, разговаривая с ним, поскольку сам он и двух слов связать не мог.

— Не останавливайся. Я не хочу, чтобы ты молчала.

— Я попусту трачу силы. Ты же ни слова не слышал из того, что я сказала.

— Неправда. Я слушаю, ну, честно, я слушаю.

Тереза была права. Он не слышал ни единого ее слова. Он слушал ее, слушал ее голос, наслаждался ее близостью, растворялся в ее любви. Это всего лишь одна из обычных размолвок, которые случаются во всех прочных семьях, где продолжительный брак длится не потому, что они понимают друг друга, а потому, что они принимают друг друга такими, какие они есть. Тереза забрала у него пустую чашку и продолжала говорить, чувствуя, что сейчас ему нужно именно это. Сперва она выразила свое мнение о произошедшем, а затем спокойно и естественно переключилась на их домашние проблемы. Следующий учебный год Джованни, окружающих их людей, родственников и друзей. Потом подробно рассказала, как прошел ее день. Тото получил четверку за контрольную по математике, водопроводчик еще не приходил. Тереза говорила, а он обнимал ее, погружаясь в ее успокаивающий шепот, ему необходимо было чувствовать вибрацию ее голоса у себя на груди. Его сердцебиение становилось более спокойным, а дыхание более ровным. Через какое-то время он наконец заснул. Во сне он почувствовал прохладу и понял, что Терезы рядом нет. Он знал, что она мягко высвободилась из его медвежьей хватки и потянулась выключить ночник.

История о девушке, выброшенной на шоссе, заслужила лишь небольшой абзац на странице местных новостей газеты «Ла Национе». Это сообщение не тянуло на сенсацию. Всего-навсего очередная албанская проститутка, да к тому же пока еще живая. Такое происходит слишком часто, и те, кто не принимают участия в митингах против нелегальной иммиграции, обратят на эту новость ровно столько же внимания, сколько на проблему уличных собак, которых с наступлением в августе сезона отпусков ожидает такая же печальная участь. Вырезанная из газеты статейка лежала у инспектора на столе, когда тот вернулся с неутешительными новостями из Земельного кадастра. Инспектор просматривал вырезку, когда зашел Лоренцини.

— Вам прислали отчет.

Инспектор взял бумаги.

— Ты нашел Дори или Марио по тем телефонам, что я тебе переписал?

— Марио нашел. Я оставил сообщение на автоответчике, и он перезвонил мне около часа назад. Еще не поженились, но уже все решено. А эта девушка действительно та, о которой вы думали. Дори уже слышала об этом. Я нашел у нас в файлах копию письма Дори к ней. Ее фамилия... подождите, я записал, но не могу прочитать... Н-Д-О-К-Е-С... Зовут Энкеледа, восемнадцать лет. Проблема в том, что ее адрес совершенно бесполезен. Нужно искать подходы к тем, кто переправляет сюда этих девчонок. По всей видимости, к тому времени, когда Дори с ней познакомилась, она уже сбежала из дома из какой-то горной деревни на севере, где ее хотели насильно выдать замуж.

— Значит, ее никто искать не будет, так? Для них она уже давно умерла. Передай этот адрес капитану Маэстренжело для дела Лека Пиктри. Напиши мне, как ее зовут. Я позвоню в больницу, узнаю, может, есть какие изменения.

Изменений не было. Девушка в сознание не пришла. Операцию назначили на завтра. Инспектор положил трубку. Воспоминание о маленьком обмякшем теле преследовало его. От албанцев-нелегалов он перешел к раздумьям о том, что молодежь разъезжает сегодня по всему миру, и, если один из его сыновей сбежит куда-нибудь за границу... Нет, он этого не допустит. Его дети никуда одни не поедут, пока не станут совершеннолетними... Только вот когда мы перестанем думать о своих детях как о детях? Когда уйдет страх? Он уйдет рано или поздно? Уйдет ли он вообще, если видишь то, что инспектор видел каждый день? Он знал, что некоторые из его сослуживцев зашли так далеко, что следят за своими детьми-подростками, опасаясь, как бы те не попали в плохую компанию, не начали принимать наркотики. Это совершенно неправильно, но, если он почему-либо всерьез испугается, не поступит ли он сам точно так же?

На столе перед инспектором лежал протокол вскрытия тела Сары Хирш. Вряд ли чтение протокола улучшит его настроение, но зато он отвлечется и по меньшей мере сможет сосредоточиться.

Инспектор действительно отвлекся. Настолько, что забыл обо всем на свете.

Прокурору города Флоренции, Итальянская Республика.