Акиф Пиринчи - Кошачьи

…У Саши, первого обнаруженного мною погибшего, мне сразу бросилось в глаза, что он был убит в момент полового возбуждения. Когда я сделал те же наблюдения трупа Дип Пёпла, я подумал, что кто-то хотел помешать убитым спариваться. Почему же я не спросил себя, какую самку они хотели покрыть? Почему, ради всего на свете, с самого начала не попытался выяснить, какая из самок в районе находилась в состоянии течки на момент убийств?

…Мне следовало с самого начала внимательнее относиться к своим снам. Потому что в них моим безошибочным инстинктом были заложены магические ключи, ключи, которыми можно отомкнуть стальные двери этого мистического здания.

…Первый кошмар в новом районе, первый ключ… Человек в длинном белом кителе и без лица в этом белом ничто, который должен был символизировать однозначно лабораторию, полную подопытных мучеников, был профессором Юлиусом Претериусом. У него не было лица, потому что профессор, вероятно, больше не имел лица — уже семь лет как он умер. В конце на этом пустом лице загорелись фосфорические, желтые глаза, которые плакали. Плачущие глаза принадлежали Клаудандусу, который после ужасных переживаний сам превратился в Претериуса.

…Потом был второй кошмар, в котором Дип Пёпл снова и снова запускал лапу в открытую рану на загривке, вытягивал оттуда одного за другим котят и кидал их об стенку гаража, как мячики. Это был символ нежелательного потомства Дип Пёпла, во сне я узнал, что сделал бы убийца, если бы эти дети были зачаты. Кроме того, зомби бредил какими-то необычными методами лечения, что указывало на жестокие эксперименты в прошлом…

…И слова слышавшей все свидетельницы Феличиты: «Я не могла понять, о чем они говорили. Но одно я разобрала: этот незнакомец говорил очень настойчиво и с большим значением, словно хотел в чем-то убедить своего собеседника…»

Убийца ни в коем случае не припадочный психопат, он ловкий современник, который давал своим жертвам последний шанс. Он, собственно, всегда излагал им свои аргументы и просил не спариваться с выбранной для выведения породой. В остальном они могли спариваться с кем хотели. Это значит, что лично он ничего не имел против своих жертв. Но они не хотели слушаться его. Едва обворожительное пение самки в течке «старо-новой» породы разносилось по району, самцы не могли устоять перед ее напором и были только охвачены желанием слиться воедино с этой готовой к приему певицей. Таким образом, они покушались на старательно выстроенную программу выведения диких котов, чего убийца ни в коем случае не мог допустить…

…«Думаю, парень, которому принадлежит эта халупа, как-то связан с наукой. Математика, биология или парапсихология, черт знает…» — сообщил Синяя Борода касательно профессии хозяина Паскаля, когда впервые вел меня на виллу яппи. Верно, Синяя Борода! Парень, биолог по профессии, и велел повесить на стене кабинета портрет своего идола, революционера в биологии, первопроходца в генетике Грегора Иоганна Менделя. Как же по-настоящему зовут «Карла Лагерфельда»?

Только один-единственный раз, совсем недавно, Паскаль случайно обронил его имя. Я судорожно перебирал в памяти все многочисленные беседы с Паскалем. Бесконечные ленты диалогов прокручивались у меня в мозгу, пока я наконец не вытянул искомый отрывок из глубины подсознания:

— «Цибольд, мой хозяин, приготовил свежее сердце…»

Паскаль упомянул имя дней через десять после того знакомства, как я сообщил о своих открытиях, после чего разгорелась жаркая дискуссия.

Цибольд… Цибольд… Цибольд…

Имя было знакомо мне!

«Цибольда я „умыкнул“ из института. На первый взгляд кажется, будто он выбрал не ту профессию: его ежедневно меняющаяся модная одежда и фатоватая манерность подходят скорее модельеру, нежели ученому. Но во время работы он таинственным образом меняется, превращаясь в одержимого…»

Цибольд был правой рукой Претериуса в лаборатории и почти до самого жуткого конца имел полный доступ ко всем опытам над животными! Он знал Клаудандуса и знал все о его невыносимых страданиях. Он испытывал сострадание к бедным парням, и, вероятно, кровопролитные эксперименты стали причиной его увольнения:

«Крысы покидают тонущий корабль. Сегодня с нами попрощался Цибольд. Под благовидным предлогом он благополучно смылся. Уволился. Во время печальной прощальной беседы, которую мы вели в моем кабинете, этот человек говорил как книга загадок…»

— «Felidae», — почти с благоговением произнес Паскаль при нашей первой встрече, и его взгляд был странно отрешенным. — «Эволюция породила удивительное множество живых существ. Более миллиона видов зверей живут сейчас на земле, но ни один из них не достоин большего уважения и восхищения, чем кошачьи. Хотя они включают в себя всего около сорока подвидов, к ним относятся абсолютно восхитительные создания… Как ни тривиально звучит: это чудо природы!»

Паскаль очень обстоятельно занимался своим видом, вероятно, и другими видами зверей и их происхождением. Как он получил эти сведения?

Цибольд! Биолог и фанат Менделя наверняка обладал целой библиотекой о научных причинах эволюции и генетике.

Точно так же, как он тайно за спиной своего хозяина манипулировал его компьютером, Паскаль наверняка наткнулся на научные материалы и основательно изучил их…

…Мой третий кошмар… Я бродил по нашему району, который превратился в руины, как после атомной войны. Пустынное место поросло вдоль и поперек горохом небывалых размеров. Горох! Растение, на котором впервые были получены научные доказательства закономерности передачи наследственных признаков. После того как великан Мендель вернул к жизни армию моих мертвых собратьев и с помощью гигантской марионеточной крестовины заставил их богохульно танцевать, он якобы раскрыл свое подлинное лицо:

…«Опыты над растениями-гибридами! Опыты над растениями-гибридами! Больше опытов над растениями-гибридами! Собака зарыта в горохе! Опыты над растениями-гибридами! Опыты над растениями-гибридами!..» — так он говорил, произнося мне название своего научного труда. Я же был не способен разгадать значение сна и принимал многочисленные знаки в этих видениях за кошмары. Непростительная ошибка, Френсис!

…И дневник Претериуса заключал послания, которые профессор, сам того не подозревая, запечатлел в форме неясных ссылок:

«… Так как это превосходные ночные звери, они выходят на улицу в середине ночи. Тогда город принадлежит им. Это нужно предусматривать. Они формально берут его в свои владения. Вдруг у меня возникло абсурдное подозрение: они чувствуют себя превосходно по сравнению с нами и ждут только подходящего момента, чтобы свергнуть нас. Мне вспомнилась история о поедающем мясо растении, которое принесли в дом как сеянец, холили и лелеяли, в один прекрасный день оно выросло, и окрепло, потом проглотило всю семью целиком…»