Анри Лёвенбрюк - Завещание веков

— И мне нужно, чтобы ты раздобыл информацию о «Бильдерберге».

— О «Бильдерберге»? — удивился он. — Какое отношение имеет «Бильдерберг» к твоему отцу?

— Это я и хотел бы понять…

Франсуа на мгновение задумался.

— Возможно, это связано с его должностью в ЮНЕСКО, — предположил он.

— Меня бы это очень удивило. Ты можешь уточнить, но я считаю это маловероятным. Как бы там ни было, сейчас мне нужны сведения самого общего характера. Сам я мало что сумел выяснить.

— Откровенно говоря, я тоже мало что знаю. Кажется, это нечто вроде клуба богачей… Давай я позвоню тебе завтра, когда у меня появится информация. Согласен?

— Конечно, — сказал я. — И постарайся разузнать, чем они заняты сейчас. Что делают, кому и какие дают поручения, когда состоится следующее собрание…

— Ладно. Посмотрю, что можно найти. Как приятно слышать твой голос. Ты просто обязан навестить нас, перед тем как вернешься в Нью-Йорк.

— Ты ничего не сказал мне об Эстелле, — прервал я его, прежде чем он положил трубку. — Она ведь беременна, правда?

Я как раз вспомнил, что он сообщил мне об этом в последнем письме. Франсуа уже очень давно был с Эстеллой. Они жили вместе еще до того, как я с ним познакомился! Это была в некотором роде идеальная пара, и даже в те времена я понимал, насколько мне далеко до них…

— Да. На пятом месяце, — подтвердил он, явно удивленный тем, что я об этом помню. — Так не забудь побывать у нас до отъезда.

— Обещаю.

Поблагодарив его, я неохотно отключил телефон.

По ходу разговора я делал заметки, и Софи читала их через мое плечо. Обернувшись, я увидел, что в руках у нее два стакана виски. Один она с улыбкой протянула мне.

— Это для поднятия тонуса. Не сходить ли нам в ресторан? — спросила она.

Я взглянул на нее. Склонив голову к плечу, она ожидала ответа. Поставила свой стакан на столик и закурила. Я взял стакан и отхлебнул немного виски.

— Похоже, вас женщины в ресторан давно не приглашали?

— Почему с вами все так сложно? — парировал я. — Поверьте, вы не первая, кто пригласил меня в ресторан.

— Значит, принимаете приглашение?

— Охотно, — с улыбкой ответил я, — но только приглашаю вас я. И давайте немного отъедем от Горда…

— Ладно. Я бы предложила Авиньон, — сказала она.

В этот момент мой телефон зазвонил. Я со вздохом возвел глаза к небу. Мобильник, казалось, вибрировал у меня в кармане. Софи огорченно взглянула на меня. Небольшая передышка, столь необходимая нам обоим, откладывалась. Когда же я вынул телефон из кармана, то понял, что дело обстоит еще хуже, чем мне представлялось.

Я сразу узнал номер, высветившийся на экране телефона. Дэйв, мой агент. Разумеется, я уже совсем забыл об этой стороне своей жизни и скорчил гримасу, чем хотя бы позабавил Софи.

Я вылетел из Нью-Йорка неделю назад и не прочел ни единой страницы из последних сценариев… Я с давних пор взял привычку опаздывать, но впервые спросил себя, закончу ли вообще свою работу, и Дэйв явно понял это по моему тону.

— Дамьен, парни из Эйч-Би-Оу грозятся начать съемку без твоего одобрения!

— Они не имеют права! — разъярился я.

— В вашем сучьем контракте, Дамьен, предусмотрено, что его можно разорвать в случае, если вы не пришлете approval [13] Одобрение (англ.) по истечении deadline!

Дэйв редко бывал груб. Должно быть, он уже подозревал, что я завалю работу. И по поводу контракта он говорил сущую правду. Я знал это так же хорошо, как и он. С точки зрения гонораров Соединенные Штаты, быть может, рай для сценариста, но вот с защитой авторских прав в этой стране дело обстоит хуже некуда, и армия адвокатов, нанятых Эйч-Би-Оу, с легкостью отберет у меня мое детище, если я не сумею найти выхода из ситуации, которую сам же и создал… Хоть я и считался лояльным членом гильдии сценаристов и, следовательно, мог рассчитывать на какую-то защиту, задевать интересы продюсеров кабельного телевидения было слишком рискованно.

— Я почти закончил, — соврал я, сощурив глаза. — В любом случае правка там небольшая. Скажи им, чтобы еще немного подождали… Поверь мне, я сильно продвинулся.

— Мне нужно отослать хоть что-то сегодня вечером! — оборвал меня Дэйв. — Давай то, что у тебя есть, тогда я смогу уговорить их потерпеть.

— Я тебе все пришлю завтра! — обещал я, прекрасно зная, что никак не смогу перечитать и исправить хоть что-нибудь. — Завтра, Дэйв! Абсолютно точно!

Я поспешно отключил телефон, чтобы мой агент не услышал, как давится от смеха Софи.

— Черт побери! — простонал я. — Вот незадача!

— В Авиньон поедем в другой раз… — сказала она. — Сегодня вечером вам придется попотеть… Иначе у вас будут проблемы…

— Вовсе нет! Мне нужно слегка проветриться… И в Авиньоне я никогда не бывал… Кажется, там есть какой-то необыкновенный мост!

Софи не стала возражать, и вскоре мы уже отправились в город пап, где архитектура и изысканная кухня нас совершенно очаровали, не уменьшив, однако, чувства тревоги.

Я испытал подлинное наслаждение эмигранта, надолго оторванного от родины. Красота Авиньона привела меня в восторг: город стоял на вершине горы, его мощные крепостные стены с зубцами и бойницами уступами спускались вниз. Дворец с его готическим великолепием, громадная площадь перед ним, лабиринт мощенных булыжником улиц, провансальские лавчонки в Часовом квартале…

Мы нашли прибежище в небольшом ресторанчике на берегу Сорги, за рядами платанов, сквозь которые едва пробивался плеск колес водяных мельниц. Перед отъездом я уже принял порцию виски и решил, что больше не позволю себе ни капли спиртного. Должно быть, Софи поняла, что у меня сложные отношения с алкоголем, когда я заказал и жадно выпил два стакана газированной воды. Мы не стали затрагивать эту тему, но в ее глазах я увидел больше сочувствия, чем мне хотелось бы.

— Отчего журналистика? — спросил я в надежде отвлечься от своих мыслей и еще потому, что мне хотелось узнать о ней побольше.

— Это все Алан Дж. Пакула.

— Простите?

— Разве вы не видели фильм «Вся президентская рать» с Робертом Редфордом и Дастином Хоффманом?

— Фильм об Уотергейте?

— Да… Впервые я увидела этот фильм, когда мне было пятнадцать лет. Отец записал его на кассету. Мне так понравилось, что я сразу стала смотреть во второй раз. Потом он превратился для меня в культовый. Знаете, тот самый фильм, который смотришь тысячу раз.

— Да, у меня это была «Великолепная семерка»! — со смехом признался я.

— Я смотрела этот фильм по меньшей мере раз в неделю, — продолжала она. — И с тех пор, когда меня спрашивали, чем бы мне хотелось заняться после школы, я всегда отвечала, что хочу быть репортером «Вашингтон пост»!

— А, так вы остались верны детской мечте! Я же хотел стать рок-звездой. Не удалось.