Юлия Шилова - Не такая, как все, или Ты узнаешь меня из тысячи

– Ася, забудь про это самозванку. Какая она, к чёрту, подруга, если она выкрала твой паспорт и кредитную карту?! Она проститутка. Обычная грязная проститутка. Ещё не хватало, чтобы проститутки были твоими подругами. Да если бы твой отец узнал, с кем ты дружишь, он бы тебе голову открутил.

– Она просто жила на содержании у мужчин. Содержанка и проститутка – это совершенно разные понятия.

– В чём же они разные, если и одна, и другая спят за деньги?!

– В том, что у содержанки – длительные отношения и дорогие подарки, а у проститутки – разные клиенты и плата за ночь.

– Да ладно пургу гнать! У неё на квартире публичный дом был. К ней каждый день мужики приходили, у которых яйца ломило, и она их за деньги ублажала. Этот толстяк, который тебя расстрелял, пришёл к ней, как к себе домой, штаны снял, штукарь отвалил и не понял, почему его обламывают.

– У него были ключи от квартиры. Возможно, у них были близкие отношения, – попыталась оправдать я Кристину.

– Ася, не стоит оправдывать шлюх. Может, у неё не квартира, а публичный дом, и она раздала ключи всем, кто может в клювике принести денег. Это её образ жизни. Если это чёрное, то это чёрное, и не стоит выдавать чёрное за белое. Знаешь, а ведь когда мы в Питер тогда за тобой приехали, я действительно принял её за тебя. У вас рост одинаковый и фигура. У неё волосы такого же цвета, как у тебя раньше были.

Сашка вновь рыгнул, рассмеялся от своей тупости, невоспитанности и быдлявости, а затем продолжил:

– Мы подъехали к гостинице. Темно, только фонари горят. Белые ночи закончились. Я думал, это ты идёшь. Да ещё в обнимку с каким-то кренделем. У гостиницы остановились, целуетесь. Меня это ещё больше подорвало. Я, как придурок, ей самые вкусные блюда из ресторана тащил, а она сбежала в Питер и завела какого-то кобеля. Если честно, я тебя даже убить хотел. Вот такой я был в тот момент на тебя злой. Один из ребят сразу этого кренделя замочил, а когда мы тебя в машину затаскивать начали, то лица толком разглядеть не успели. Пару раз по голове дали, связали и между сиденьями положили. Так до Москвы и доехали. Никто ничего не заподозрил. Думали, тебя везём. А когда из машины тебя доставать начали, я в лицо заглянул и с ужасом понял, что это не ты. Со мной двое ребят были, которые тебя в глаза никогда не видели. Но я очень хорошо понимал, что если эту девку увидит Эдуард, то он сразу поймёт, что не ту привезли. Я сразу сообразил, что ей нужно морду разукрасить, чтобы никто её не узнал. Вот я и сделал из неё кровавое месиво.

– Ты бил её по лицу?

– Но мне же нужно было, чтобы никто не догадался, что это не ты. Меня даже парни оттаскивать начали. Боялись, что я её насмерть забью. Но я преследовал совсем другие цели. Мне было важно, чтобы девицу никто не узнал. А потом, когда я с ней один на один остался, она мне призналась, что вы решили поменяться местами. Я тогда сразу прикинул, что, как только ты узнаешь, что эту самозванку похитили, то испугаешься и сразу уедешь из отеля. Ехать тебе некуда. Понятное дело, что если вы решили поменяться местами, то ты поедешь к ней домой. В общем, я у самозванки адрес взял и велел ей никому ничего не рассказывать. Соврал ей, что если она и дальше выдавать себя за тебя будет, то я помогу ей сбежать. Она мне поверила. Рыдала, в ногах валялась. А ещё я сказал ей, что если она захочет рассказать правду о том, что она не имеет к тебе никакого отношения, то этим только усугубит своё положение, и ей никто не поверит. Разбитое лицо уже не доказательство. В сумочке паспорт на твоё имя. Вот тогда-то я твой паспорт себе забрал. Сразу смекнул, что для регистрации он нам с тобой ой как пригодится. В общем, эта дура действительно поверила, что я помогу ей сбежать.

– А что с ней было потом? – спросила я с волнением.

– Я же тебе сказал, что она была заперта в сарае. Когда я уходил, то спросил у Эдуарда, что с девкой-то будет. Эдуард сказал, что её убьют. Где деньги она, скорее всего, действительно не знает, да и смерть бритоголового Вадика на ней висит. Так что, по всей вероятности, её уже в живых нет. Грохнули эту самозванку и где-нибудь уже в лесу закопали. Сама виновата. Нечего было метить на чужое место. Жила бы своей разгульной жизнью, принимала бы у себя мужиков, копила бы деньги, заработанные одни местом, и печали бы не знала. Не учла она, что чужая жизнь дорого стоит, а просто так деньги с неба не падают.

Я всхлипнула и стала глотать собственные слёзы.

– Ася, ты что, ревёшь? А ну-ка, прекрати немедленно.

– Не могу, – всхлипнула я.

– Тебе нельзя расстраиваться. Лучше бы я тебе этого не рассказывал. Тоже мне, нашла из-за кого расстраиваться. Самозванка тебя кинула, паспорт с кредиткой украла, хотела твоё место занять. А ты по ней плачешь. И вообще, ты почему так тем, что тебе принадлежит, раскидываешься? Тебе посчастливилось родиться в такой семье, у такого богатого отца, а ты готова уступить своё место любой шлюхе. Аська, ты просто не знаешь, что такое безденежье и что значит жить в нищете. Перекормил тебя твой папаша, если тебе роскошная жизнь опостылела. Хорош местами разбрасываться. Твой отец далеко не дурак и свою дочь от любой самозванки отличить сможет. Уж если тебе довелось родиться в очень богатой семье, то нужно использовать этот шанс по полной. Другие о такой жизни, как у тебя, только мечтают.

Сашка взял кусок марли, смочил его в каком-то отваре и вытер мои слёзы.

– Прекрати расстраиваться. Не реви. Всё хорошо. Ты осталась жива. Мы вместе. Скоро поженимся, я тебя детьми обеспечу. Будешь у меня каждый год с икрой ходить. Я вот смотрю на тебя и вижу в тебе многодетную мать семейства.

– Что?

– Что слышала. Мамка ты многодетная. Аська, ведь каких бы кровей ты ни была, но ведь ты обыкновенная самка. Бабы и созданы для того, чтобы детей рожать и мужика ублажать. А для того, чтобы руководить, управлять и принимать глобальные решения, Бог создал мужчин. Чем больше детёнышей у нас будет, тем надёжней я укреплю позиции в твоей семье. Так что, готовься рожать каждый год. Главное, чтобы у тебя рожалка работала. А не будет, так заставим. Пусть отец понимает, что у нас всё серьёзно и, как бы я ему ни был противен, уже ничего изменить нельзя. Конечно, может, он хотел другой кандидатуры для своей дочери, более выгодной, но уже ничего не поделаешь. Придётся смириться с обстоятельствами и относиться ко мне с почтением и уважением.

Сашка замолчал и вновь вытер мои слёзы всё той же марлей.

– Ася, ну что ты так на меня смотришь?

– Как? – вновь всхлипнула я.

– Как на скота какого-то? Я, между прочим, тебе жизнь спас. Ведь если бы я тогда по указанному адресу не примчался, этот толстяк тебя расстрелял бы, и всё. До тебя хоть немного доходит, что ты бы уже здесь не лежала? Тебя бы просто в живых не было! Я спрашиваю, доходит или нет?