Наталья Андреева - Утро ночи любви

– Я вас вдвоем не оставлю! – заартачилась та.

– Ты что, не видишь? Ему не до того!

Гена хмыкнула и вышла из комнаты. Он с трудом дотащился до кушетки. Потрогал затылок и сказал:

– Вот для чего тебе нужна охрана.

– Но ты сам виноват. Я тебя в свою спальню не приглашала.

– Разве? А мне показалось... – он поморщился, боль была сильной.

– Мало ли что тебе показалось.

– Значит, опять не так понял. Но тогда я вообще ничего не понимаю!

– Тебе лучше? – заботливо спросила Алина.

– Отвяжись... – он потрогал ноющий затылок. – Ненормальная. Психбольница по тебе плачет, я понял! – он выругался.

– Значит, лучше.

– Тебе не мало охраны, с такими-то талантами? – спросил с усмешкой.

– Гены вполне хватает, – холодно сказала Алина.

– Она всегда стоит под дверью, когда ты... Когда ты развлекаешься?

В этот момент появилась Гена с подносом в руках, а на нем – бутылка виски и пузатая рюмка. Сказала ему:

– Выпей, полегчает.

– Чем ты меня? – спросил он, тронув затылок.

– Что, болит?

– Неужто бейсбольной битой?

Гена пожала плечами: а есть разница?

– У вас и оружие имеется? – напряженно спросил он. – Я гляжу, веселые вы женщины.

– Так ты будешь пить? – сердито спросила Алина.

– Да!

Он выпил виски, и боль немного утихла.

– Еще? – с иронией спросила Алина.

– Нет. Мне еще ехать. Я, пожалуй, пойду.

– Если мы на этом расстанемся, я не обижусь.

Он рассмеялся, превозмогая боль. Обижаться? Это слабо сказано! Потом с трудом поднялся, пошатнулся, но удержал равновесие, сказав себе:

– Спокойно. – Потом с усмешкой посмотрел на Алину: – Урок я запомню, в следующий раз буду умнее. Но за вами, дамы, должок. – И направился к двери, где по-прежнему стояла Гена. Отодвинул ее плечом: – А ну, пусти.

Та молча дала дорогу.

Андрей Котяев в очередной раз принял решение никогда больше к Алине не ходить и не звонить ей. Женщин, что ли, мало на свете? И деньги есть. Есть деньги – будут женщины. Когда деньги кончатся, их можно достать, не получилось с одной женщиной, всегда можно начать с другой. Пусть Алина Вальман развлекается дальше, но уже без него. Андрей Котяев из игры выходит. Точка.

Но пересаживаться на свою машину он не спешил. За Алиной был должок. И хорошо бы с ней рассчитаться, а заодно и с Геной.

А на следующий день случилось то, чего он не ждал. К нему в кабинет бочком вошел Павел Андреевич.

– Здрасьте.

– Чем могу? – сухо спросил он.

– Я сказать-с.

– Почему сюда?

– По делу-с. А по случаю и к вам зашел, Андрей Митрофанович. – Его имя-отчество Павел Андреевич проговаривал со вкусом, тщательно пережевывая каждую букву. – Сказать-с. – Гость посмотрел на дверь, потом на окна, оглядел стены и шкаф, даже графин на столе не остался без внимания.

– Что сказать-то? – прервал он затянувшуюся паузу.

– Алексея Павловича взяли, – понизив голос до шепота, сообщил гость.

– Погоди... Какой Павлович? Леха, что ли? Из ГИБДД? Как взяли?

– Взяли.

– За взятки?

Павел Андреевич испуганно оглянулся на дверь:

– Я вам этого не говорил. Информация конфиденциальная, доверенное лицо сообщило-с. Мое дело передать дальше.

– Зачем? – растерялся он.

– Как зачем? – удивился Павел Андреевич. – Предупредить-с. Свои же. – И поднялся: – Ну, я пойду. У вас связи, вам, как говорится, виднее-с. Всего хорошего, Андрей Митрофанович.

Неслышно закрылась дверь. Он какое-то время сидел неподвижно, потом потянулся к телефону. Связи, действительно, были. С кем-то учился, с другими работали вместе, с иными пересекались по конкретным уголовным делам, вместе отмечали профессиональные праздники, обмывали очередные звания и награды. Подумав, он набрал телефон одноклассника, который занимал высокую должность в прокуратуре. Как говорится, деревенька наша маленькая...

Разговор начал издалека. Как жена, как дети, как дача? Само собой, как наши? Какие новости? И услышал:

– Ты Леху помнишь?

– Леху, Леху... Постой...

– Толстый такой. Из параллельного класса. Ну? Вы еще в ДЮСШ вместе ходили. Ну? Вспомнил?

– Ах, Леху! Погоди... Так он в ГИБДД!

– Точно! Спалился Леха! Ты в гостях у него бывал?

– Да что ты! – Он обрадовался, что и в самом деле, не сподобился. И так искренне прозвучало! – Ни разу! – И тут же соврал: – Мы давно не виделись.

– А я вот заходил зимой, – вздохнул одноклассник. – Новый год, то да се... Как-никак, вместе учились. Ну, я тебе скажу, хоромы! Каменный особняк в три этажа! И забор из кирпича! Крепостная стена, а не забор! Я еще подумал: откуда? А он смеется: наследство, мол. Вот за это наследство...

– Взятки, что ли, брал?

– Бери выше! Номера перебивал на угнанных машинах! Не сам, конечно, он был организатором. Информацию, короче, сливал. С его подачи крутые тачки и угоняли.

– Да ты что?!

– У него в гараже «Ламборджини» нашли.

– Угнанную?

– Зачем? Свою! Купил вполне легально, правда, не на себя оформил, на тещу. А у тещи пенсия по старости и больше никаких доходов. Ну а ты-то как? – спохватился одноклассник.

– Нормально.

– А чего звания очередного не присваивают?

– Ты меня спрашиваешь?

– Вот так всегда: честному человеку ходу нет, а какая-нибудь мразь... Ты, Андрюха, не парься. Главное честь мундира. Придет и наше время.

– Придет, – упавшим голосом сказал он.

– Надо бы встретиться, посидеть...

– Надо бы.

– Я нашим позвоню. Повод будет – соберемся.

– И я подойду.

– Ну как же без тебя! – рассмеялись на том конце провода. – Молодец, что позвонил! А то бегаем, суетимся. Надо встречаться. Общаться надо. Правильно я говорю?

– Правильно.

– Ну бывай.

Он положил трубку и обхватил руками голову. Каменный особняк, «Ламборджини»... Понятно, что не на зарплату. Но раньше обходилось как-то. Все берут. Причем, везде. Маленький человек берет мало, большой берет больше, а уж те, которые на самом верху, хапают столько, что в обеих руках не унесешь! Все берут. А можно еще бизнес организовать. Как Леха. Криминальный. Или как... как он сам. Кузнецова-то вспомни! Каменный дом на такие деньги, конечно, не построишь, но ведь главное – начать. Суммочка там, суммочка сям...

Хлопнула дверь. Он поднял голову: Сашок Феофанов. Подошел к столу, открыл ящик, потом другой, стал в нем рыться... И вдруг спросил:

– Андрей, а как та девчонка?

Он вздрогнул:

– Какая девчонка?

– Хорошенькая такая, черненькая. Которая сказала, что ее изнасиловали. Маша, кажется.

– Она забрала заявление.

– Вот как? – удивился Сашок. – А почему?

– А то ты не знаешь, как это бывает, – усмехнулся он.

– Родители парня на нее нажали, да? У них, вроде, денег много.

– Решили полюбовно.