Марко Беттини - Цвет крови

Задыхаясь, он старался бежать из последних сил, подточенных курением и бессонными ночами. Несмотря на боль в груди, ему это удалось. Абдель добежал до контейнера и почти нырнул в него. Его пальцы нащупали ручку мачете. С криком торговец вскинул руку вверх, готовый к нападению, и развернулся лицом к преследователям.

Мощный удар выбил оружие из его руки. От удара палкой хрустнуло предплечье, он почти потерял сознание от боли. В последнюю минуту Абдель успел увидеть лицо одного из мужчин, которые палками раздробляли ему конечности. Это был владелец первой машины, из тех, что они с Захидом подожгли на виду у Касбаха.

Почувствовав, что уже ничего не соображает, доктор Касти решил, что после бессонной ночи, проведенной в больнице, пора наконец идти домой. Он привел в порядок папки на столе, затем сложил вместе четыре страницы с отчетами о последних апробированных в нефрологии лекарствах. Из шкафчика врач извлек голубую планшетку с печатью больницы, вложил в нее листы и защелкнул резинку.

Сняв с себя белый халат, он пристроил его на вешалку и облачился в старенькое пальто, делавшее, по его мнению, фигуру стройнее. Спустившись по лестнице, доктор пересек пустынный вестибюль и направился к главному входу.

Дорогу ему пересекли двое высоких мужчин.

— Доктор Касти? — спросил его тот, что повыше.

— Да, это я, — ответил медик сонным голосом без всякого любопытства. В этот ранний час ему меньше всего хотелось вступать с кем-либо в споры.

— Карабинеры, — заявил второй мужчина, демонстрируя удостоверение.

— Мы из подразделения «НАС», [7] NAS — Nucleo anti-sofisticazioni — отряд карабинеров по борьбе с фальсификациями. — пояснил первый, откидывая с глаз длинную светлую челку, необычную для карабинера. — Давайте-ка, доктор, отойдем на пару минут, — добавил он.

Касти был не против отойти подальше от входа, где уже начиналась утренняя суматоха, сновали служащие и пациенты. Троица завернула на площадку за угол здания, где прохожих не было.

— Мы должны сделать вам предупреждение: вы дважды нарушили служебные инструкции.

С доктора мигом слетела всякая сонливость.

— О чем вы говорите? — спросил он, скорее угрожающе, чем обеспокоенно.

— Вы не зафиксировали на вашей магнитной карточке время ухода.

— Ах да, это я по рассеянности, — развел руками врач.

— Можно было бы вам поверить, — в тон ему ответил блондин с челкой, — если бы три дня назад вы не вели себя точно таким же образом.

— О чем вы говорите? — остолбенев, спросил Касти.

— Сначала вы не зафиксировали время ухода, а затем, при заступлении на следующее дежурство, не отметились при входе. По окончании смены вы подтвердили время ухода. Таким образом, получается, что вы как бы провели в госпитале целые сутки, тогда как на самом деле за два дня проработали только шестнадцать часов. А это означает, что вы приписали себе к зарплате лишние восемь часов.

— Я ничего себе не приписывал, — огрызнулся Касти.

Он с трудом мог поверить, что все это происходит именно с ним.

— Я провожу в больнице гораздо больше времени, чем мне оплачивают, — доктор снизил тон, — о чем вам, коль скоро вы следите за мной, должно быть известно. И иногда после двенадцати часов работы я просто не в состоянии вспомнить, что нужно отметить удостоверение.

— Простите, — настаивал второй карабинер, который, кажется, был главным, — но вы не вольны решать, сколько часов обязаны проводить на работе. Я принял бы ваши объяснения, если бы вы отрабатывали те часы, которые ранее приписали себе. Или ваша так называемая «рассеянность» посещает вас лишь в определенных случаях?

Касти едва сдержался, чтобы не смазать по этой полицейской роже. Разница в возрасте и физической подготовке была явно не в его пользу.

— Сколько времени вы следите за мной? — спросил он скорее из злости, чем из любопытства.

— Мы вовсе не следим за вами, — ответил главный. — У вас была возможность исправить свою оплошность, но вы доказали, что нарушение режима работы входит у вас в привычку. А в настоящий момент вы к тому же вынесли из больницы принадлежащее ей имущество.

Врач даже не понял сразу, о чем идет речь. Он же ничего не украл?! Затем внимательно посмотрел на папку у себя в руках.

— Это статья о новых лекарствах, применяемых в нефрологии, — сказал он больше самому себе, чем карабинерам. — Мне запрещено ее читать?

— Мы не говорим о ее содержании, — уточнил полицейский, — мы имеем в виду саму папку. Печати на них для того и проставлены, чтобы персонал не мог их вынести.

Доктор Касти подавил инстинкт самообороны и взял себя в руки. Ему предъявляют обвинение в мошенничестве и краже из-за какой-то грошовой папки! Из-за такого пустяка можно придраться к любому сотруднику больницы.

Вне себя от гнева, доктор решил просто не обращать внимания на двух идиотов, обвинявших его в административных и уголовных нарушениях, в результате чего его могли временно отстранить от должности и лишить зарплаты. Он попытался пройти сквозь них, но старший из двух карабинеров подчеркнуто вежливо попросил его вернуть удостоверение. Касти спокойно мог бы отказаться, но сейчас у него даже не было сил сопротивляться. Он понял, что подобное требование поступит и от администрации, которая, вероятно, и науськала на него «НАС». Врач вынул удостоверение и передал его блондину с челкой — старший карабинер вызывал у него отвращение.

— Это жест доброй воли? — спросил блондин.

— Да, но только потому, что вы мне симпатичны, — бросил доктор, уходя.

Эта мясная лавка была бы похожа на любую другую, если бы не отвратительная вонь. Здесь едко пахло мясом, кожей и кровью забитого скота. Вот он, истинный запах еды, напоминающий о том, что сначала животное убивают, затем тушу разделывают: отделяют мускулы, высушивают.

Марко прибыл раньше других, в восемь утра. Благодаря информации, полученной от Мормино, он был на шаг впереди конкурентов. За прилавком никого не было, но со второго этажа доносился звук шагов, словно там ходили взад-вперед несколько человек.

Из дверей выглянул элегантный мужчина и спросил по-итальянски с легким французским акцентом:

— Что вам угодно?

— Я ищу господина Заркафа.

— А вы…

— Журналист «Воче», Марко Камби.

— Ах, так это вы опубликовали данные обо мне в газете. Заркаф — это я.

Двое мужчин пожали друг другу руки. Заркаф держался подчеркнуто любезно.

— Наверное, лучше закрыть дверь, — сказал он, задвигая засов.

Марко почему-то показалось, что торговец ждал его. Заркаф провел его внутрь магазина. Они прошли через холодильную камеру, где свисали с потолка туши животных, и направились в одну из задних комнат, в которой стояли письменный стол из темного дерева и два кресла перед ним. Марко подождал, пока Заркаф предложит ему сесть. Шум шагов наверху усилился.