Марко Беттини - Цвет крови

Надо сказать, эта шахта совершенно не соответствовала прежним представлениям полицейского о шахтах. В частности, дорога здесь была довольно широкая, хотя и неровная.

— Несмотря на темноту, тут можно спокойно идти, — заметил Мормино.

— Ну да, — подтвердил техник. — Здесь должны были проходить грузовики, груженные гипсом. На дороге остались колеи. Вы чувствуете их под ногами?

— И потолок такой высокий тоже для прохода грузовиков?

— Конечно. А вы ждали, что попадете в подземные норы, штольни, как в угольных шахтах?

— Ну, в общем, да.

Продвигаясь вперед, Мормино уже отдавал себе отчет в том, что тщательно обследовать всю пещеру ему не удастся. С помощью карманных фонариков можно было хорошо рассмотреть грунтовую дорогу под ногами и потолок. Но в стенах грота было множество ходов, углублений, расщелин и воронок, изучить которые не представлялось возможным. Ты как будто исследуешь пористую губку. Спелеологу понадобились бы месяцы, чтобы зафиксировать координаты этого места.

— Не думаю, чтобы тот, кто это сделал, смог проехать сюда вниз на машине, — рассуждал техник. — Хотя кто знает… Наугад здесь ехать опасно. Попало одно колесо на край, и все, ты застрял.

— Возможно, — ответил Мормино, не желая обсуждать ход расследования с посторонними.

Полицейский был уверен, что труп подвезли на автомобиле только ко входу в грот. Продолжив спуск, Мормино увидел справа от дороги, недалеко от поворота, что-то вроде нефа со сводчатым потолком.

— А это что такое?

— Возможно, один из пороховых складов.

— Один из?..

— Ну да. По мере того как ведется прокладка туннеля, образуются искусственные полости, в которые складывают взрывчатку, необходимую для продолжения работ. Здесь должно быть три или четыре таких склада.

— У вас есть схема шахты?

— К сожалению, нет. Эта шахта уже лет двадцать как закрыта. Мое предприятие купило ее у одной угольной фирмы, которая разорилась. С тех пор как мы ей владеем, в ней никто никогда не работал. Шахта пустует. Кому нужен какой-то грот, если из него нельзя извлечь пользу? Знаете, обычные споры с этими, зелеными. Они вбили себе в головы, что нужно защищать и овраги. «Давайте-ка еще спасем камни?!» — я бы так сказал. Все холмы вокруг стали охранной зоной, и земляные работы здесь больше не ведутся. Может быть, вам нужна шахта?

— Нет уж, спасибо.

Техник и полицейский продолжали спускаться, освещая обрывы, закрытые расщелины, швыряя камни в провалы, глубину которых нельзя было предугадать. Впрочем, процентов девяносто пять из них они просто пропускали. Прошли и мимо двух боковых ниш, закрытых деревянными воротами без замков, в которых раньше располагались склады взрывчатки. Ничего похожего на следы крови заместитель комиссара полиции не заметил.

— Не думаю, чтобы мы нашли здесь что-нибудь интересное, — резюмировал горный техник, который догадывался о цели обследования пещеры.

— Все может быть.

На девятом повороте эксперт остановился.

— Ну вот, вроде мы на месте. — Он вздохнул.

Техник был довольно грузным мужчиной и заранее предчувствовал тяжесть обратного пути. Полицейский прошел вперед и осмотрел последний, десятый, извилистый поворот дороги. Хотя он и не страдал клаустрофобией, но его почему-то охватила тоска. По мере спуска ему становилось все жарче в пальто. Захотелось поскорее выбраться отсюда. Чтобы в темноте подняться наверх, им понадобится больше часа.

— Внимательнее смотрите под ноги! — прокричал его спутник.

Полицейский остановился посреди дороги; этот последний отрезок шахты был и наиболее безопасным. Стены цельные и плотные, без опасных ниш. Видны только следы работы ковшей. Пол неровный и почти квадратный, потолок сводчатый. Пещера чем-то напоминала огромное полое яблоко. Обширное подземное пространство понадобилось для того, чтобы, перед тем как выезжать на поверхность, грузовики с гипсом могли развернуться. Воздух тут был сухой, ведь ноябрьских холодов недостаточно, чтобы шахта промерзла насквозь.

— Попробуйте выключить электрический фонарь и лампочку на каске.

Техник подошел к Мормино и остановился в центре пещеры. Полицейский выполнил его просьбу и очутился в кромешной тьме. Ничего подобного он не испытывал ни разу в жизни.

— Абсолютная темнота, — сказал техник. — Каковы ваши ощущения?

— Ммм… терпимо.

— Это небольшая проверка. Тот, кто в подобной ситуации впадает в панику, не способен работать здесь.

Теперь свет фонаря снова освещал стены. Полицейский зажег лампочку на каске и поднял голову к потолку, но ничего не смог увидеть. Потолок был слишком высокий. Направив на него электрический фонарь, Мормино обнаружил на белой поверхности скалы огромное розовое пятно.

— Что это? — спросил он у эксперта.

Пятно имело форму звезды, не шевелилось и чем-то походило на двух лежащих людей. В свете фонарей казалось, что пятно пронизано голубыми нитями… словно малиновый мармелад с прожилками, который почему-то распластался по потолку вместо того, чтобы упасть на землю. Полицейский первым догадался, что это за пятно.

— Нетопыри, — прошептал он.

— Кто-кто?

— Летучие мыши. Колония летучих мышей в спячке.

— А теперь скажи мне, что ты не стал бы с ней…

По непонятным мотивам, Гоцци остался доволен встречей с издательницей. Выходя из лифта, три представителя профсоюза журналистов пытались подвести первые итоги. У Марко не было ни малейшего желания шутить. Джулио Нашетти, репортер криминальной хроники, молчал. Он старался понять главное — истинные цели Короче, Баллони и Иллюстри, которые, конечно же, не совпадали с заявленными.

— Да уж, с ней я не стал бы иметь дело, — ответил Марко. — Лучше сунуть руку в пасть к пиранье.

— А все потому, что ты видишь в ней исключительно руководителя. Я же смотрю на нее как на женщину, — заявил Гоцци.

— Да, и эта самая женщина только что заявила, что хочет отнять у тебя половину зарплаты.

— Но она не сможет этого сделать.

— В той форме, в какой было заявлено, — нет, но она может поступить гораздо хуже.

— Каким же образом?

— Например, значительно уменьшить объемы издания, чтобы сэкономить, потерять десять тысяч на продажах, запороть баланс и представить план для выхода из критической ситуации. При этом она с улыбочкой на губах отправит домой сотню журналистов из двухсот пятидесяти.

— Этим она сделает хуже самой себе.

— Нет, таким образом она развлечется и будет продолжать играть в издателя.

— Чего же ради она просит нас о том, на что мы пойти не можем? — настаивал Гоцци.

— По-моему, намек достаточно прозрачен, — вмешался Нашетти, — дайте мне сэкономить денег, и я не выброшу вас на улицу.

— И как мы это осуществим? Станем убеждать коллег, чтобы они не получали положенные им деньги?