Марко Беттини - Цвет крови

— Это вполне осуществимо, если допустить, что труп в шахту перевозили другие люди и произошло это спустя несколько часов после убийства, — вставил реплику Мозелли.

— Да, — согласился Кау, — но я хотел сказать о другом. Алиби можно подтасовать, поэтому я допускаю, что у него было время совершить это убийство. Однако то, что сделали с убитым… это не укладывается ни в какие рамки. Даже если Заркаф и хотел избавиться от племянника, он мог уничтожить его более простым способом. Для этого у него были и необходимые средства и влияние. Но вскрытие тела — ужасное деяние, это знак, поданный кому-то, вероятно, самому Заркафу. Трудно представить, чтобы он его заказал.

— На вашем месте, капитан, — прервал его префект Стораче, — я бы не был в этом настолько уверен.

— Да, полностью нельзя отбрасывать ни одну из версий. Господин Заркаф находится под нашим наблюдением. Возможно, в ходе расследований мы получим подтверждение его невиновности.

— Господин Мормино, ваша очередь, — обратился префект к Паоло.

— Результаты токсикологической экспертизы, — начал отчет заместитель комиссара полиции, — исключают наличие отравляющих веществ в тканях Лукмана. По крайней мере таких ядов, следы которых могут быть обнаружены. Образцы крови, внутренних органов и мышц были законсервированы на тот случай, если в распоряжение следствия поступят какие-нибудь новые улики. В квартире жертвы не обнаружено ничего компрометирующего. Только личные вещи. Впрочем, мне кажется, что в квартире произвели уборку. Идеальный порядок в жилище наркомана наводит на подозрения.

— Вероятно, Заркафу не хотелось, чтобы в принадлежащей ему квартире обнаружили героин, — вставил реплику Кау.

— Согласен с вами, — подтвердил Мормино.

— Капитан, поправьте меня, если я ошибаюсь, — у генерала Граффера лопнуло терпение, — но мне кажется, что вы стараетесь выгородить всех подозреваемых. Заркафа, тунисцев… Хорошо, почему же тогда вы их задержали?

— Согласно моим… — возразил было Кау, но прокурор не дал ему продолжить.

— Я полностью удовлетворен тем, как ведется следствие. — Маттеуцци повернул разговор в свое русло. — И я уже сказал мэру, что задержание трех тунисцев было верным стратегическим шагом. Скорее всего, мы их отпустим, но они должны будут оставаться в зоне нашей досягаемости.

— Это означает, — уточнил Граффер, — что их продолжают считать виновными.

— Задержание тунисцев — лишь часть следственных действий, — констатировал прокурор, — и вызвано оно острой необходимостью предотвратить этнические распри. Мы не расисты, — он возвысил голос, — нас нельзя обвинить в такой гнусности. В этом городе ни одна из этнических групп или религиозных группировок не может обвинить нас в ксенофобии или в политической дискриминации. Мы защищаем всех наших граждан, будь то итальянцы, католики, мусульмане или выходцы из стран, не входящих в ЕС.

— Подумайте о том, — продолжил Маттеуцци, — что мы призваны обеспечить порядок, но этого невозможно без определенного контроля. Среди прочих мер, которые предотвратили бы возможные столкновения, я разрешил бы исламской общине провести демонстрацию, но только после Крещения. Коль скоро они соблюдают Рамадан, молятся и совершают паломничества, то должны понять, что для нас Рождество — святой день. Здесь мы обязаны быть твердыми. Да, мы допустим демонстрацию — после праздников. Если же они выйдут на улицы раньше, без согласования с нами, пусть пеняют на себя.

— Не исключено, что они как раз захотят выставить себя мучениками, — предположил начальник полицейского управления Мозелли.

— Не думаю, — возразил Маттеуцци. — Главный мулла — большой плут. Он использует любую возможность, чтобы посетовать на несправедливости, которые претерпевают его единоверцы, но при случае охотно залезет к ним в карман. Мулла все поймет правильно.

— Прекрасно, — заявил Мозелли, на котором лежала обязанность общения с исламской общиной, — отсрочка нам кстати. Однако хорошо было бы представить конкретные результаты сразу же после Крещения. К примеру, арестовать убийц Лукмана. Необходимы и показательные мероприятия в отношении кретина, убившего арабского юношу.

— Мы и над этим думаем, — перехватил инициативу Маттеуцци, не терпящий указаний в свой адрес.

— Давайте не будем забывать, что мусульманам теперь придется оплакивать новую жертву, — заметил Стораче.

— Но для такого случая у них уже есть виновный и политическая мишень для возможных выступлений: дежурные патрули, — ухмыльнулся прокурор.

Граффер, Мозелли и Стораче наконец ясно поняли, что, несмотря на произошедшие события, прокурор не имеет ни малейшего намерения посвящать их в ход следствия по делу Лукмана. Таким образом, он идет на большой риск, так как в случае неудачи вся ответственность будет возложена на него. Единственно возможным объяснением его тактики могло служить то, что прокуратура близка к аресту виновного и желает, чтобы все почести достались исключительно ей. Мозелли и Граффер сразу ощутили желание поучаствовать в мероприятии.

— Для расследования убийства Лукмана полиция могла бы предоставить мобильную бригаду, — сделал ход начальник полиции.

— А мы смогли бы выделить следователей из числа карабинеров, — добавил генерал.

— Благодарю вас, — ответил Маттеуцци, — но лучше бы полиции заняться расследованием о поджоге гипермаркета и бросить все силы на обеспечение общественного порядка. В то время как ваши люди, — прокурор обратился к Графферу, — должны прижать этого Бентивольи и остальных бравых патрульных. Вероятно, это было непредумышленное убийство. Но за свои ошибки нужно платить. Нельзя допустить, чтобы итальянские патрульные и дежурные из числа мусульман превратили наши улицы в арену боевых действий. В общем, что касается господина Бентивольи, ему полезно будет немного посидеть в тюрьме. Тоже еще, шериф хренов нашелся! И больше никаких патрульных, никакой частной мусульманской полиции, для которой один закон — око за око, зуб за зуб, — понятно? Все должны уяснить себе, что не правление жилищных товариществ, а мы представляем здесь закон и обеспечиваем его соблюдение. Еще раз подчеркиваю, ситуацию в городе контролируем мы, и никто другой.

Последние слова прокурор прокричал в адрес Граффера и Мозелли. Таким образом он ясно дал им понять, что они рискуют гораздо больше него. Политическое руководство их даже слушать не стало — этот факт говорит о многом. Теперь они должны из кожи вон лезть, чтобы сохранить свои кресла. За четыре дня до наступления Рождества в городе сложилась чрезвычайная ситуация.

— И последнее, — заявил прокурор, перед тем как распрощаться с собравшимися, — никому ни слова о том, что мы здесь обсуждали. Газетам и без того есть чем заняться, не дай бог какой-нибудь журналюга прознает историю о патрульных-мусульманах и тому подобном и окончательно подорвет доверие к следствию. Так что если я хоть строчку об этом прочту…