Александр Липков - Толчок к размышлению

Заметим, что не только простые горожане, но и родовитые особы не отличались излишней щепетильностью и гигиеной в делах, связанных с отправлением естественных надобностей. Исторический факт: в 1364 году некто по имени Томас Дюбюссон получил задание "нарисовать ярко-красные кресты в саду или коридорах Лувра, чтобы предостеречь людей мочиться там и гадить чтобы люди считали подобное в данных местах святотатством". Ситуация не переменилась и триста лет спустя. "В Лувре и вокруг него, — писал в 1670 году человек, намеревавшийся строить общественные туалеты, — внутри двора и в его окрестностях, в аллеях, за дверьми — практически везде можно увидеть тысячи кучек и понюхать самые разные запахи одного и того же — продукта естественного отправления живущих здесь и приходящих сюда ежедневно".

Леонардо да Винчи, приглашенный ко двору короля Франциска I, был настолько потрясен парижским зловонием, что спроектировал специально для своего патрона туалет со смывом. В чертежах великого провидца обозначены и подводящие воду трубы, и отводные канализационные трубы, и вентиляционные шахты… Увы, как и в случае с вертолетом и подводной лодкой, Леонардо на века опередил свое время. Чертежи так и остались на бумаге…

Имя великого Леонардо, приобщенное к истории сортира, поднимает сам предмет этой книги на некую высоту, льстящую тщеславию автора.

Неудача постигла и другого изобретателя, творившего в ту же эпоху Возрождения. Правда, дело касалось уже Возрождения не Высокого, а Позднего и происходило в Англии. В ту пору лондонские туалеты строились над рекой. Однако со временем "выходная мощность" их так возросла, что извергаемое грозило перекрыть притоки Темзы. Тогда туалеты стали строить прямо на городских улицах, придавая им весьма окультуренный вид. Одна из таких уборных находится ныне в Музее Лондона.

Богатые англичане, у кого в домах были большие камины, имели обыкновение выплескивать в них содержимое ночных посудин, а то и попросту мочиться в пылающий огонь. Пованивало, конечно, но зато в огне погибали бациллы, о факте существования которых, а тем более об их зловредных свойствах в ту пору никто и не ведал. Видимо, простой житейский опыт подсказывал, что делать так — на пользу здоровью.

Так вот, в эти самые времена сэр Джон Харрингтон (1560–1612) задумался о цивилизованном методе удаления экскрементов.

Для начала несколько слов о нем самом. Харрингтон — личность во всех отношениях примечательная. Он — крестник королевы Елизаветы I (годы правления 1558–1603), но при этом никак не лизоблюд трона. На какое-то время даже был отлучен от двора за непочтительные эпиграммы. Перевел на английский "Неистового Роланда" Ариосто. Участвовал в военном походе Эссекса в Ирландию, где и был возведен им в рыцарское достоинство. И, что самое для нас интересное: он принадлежал к тому же кругу родовой и духовной аристократии, что и Уильям Шекспир. Заметим, что под именем "Уильям Шекспир" мы разумеем не того стратфордского ростовщика и ловчилу, которому поставлен памятник и воздаются славословия. Истинный Шекспир — Роджер Меннерс, пятый граф Рэтленд, что обстоятельно разъяснено и аргументировано в книге Ильи Михайловича Гилилова "Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса", к которой и отсылаю тех, кто ещё её не прочел.

Рэтленд, как и Харрингтон, участвовал в ирландском походе Эссекса; ближайшей подругой жены Рэтленда Елизаветы была сестра Харрингтона Люси Бедфорд. Заметим, что Елизавета, дочь великого поэта Англии Филипа Сидни, сама была прекрасным поэтом и в каких-то произведениях — соавтором своего мужа. Есть основания полагать, что и Харрингтон приложил руку к написанию некоторых из шекспировских комедий.

Веселая "игра о Шекспире", волею Рэтленда преобразившая ничтожного статиста эпохи в великого поэта и драматурга, была не единственным «хепенингом», вышедшим из этого круга. Был и другой веселый розыгрыш, предъявивший миру шута и пьяницу Томаса Кориэта как великого путешественника, автора действительно замечательных географических сочинений. Среди полусотни стихотворных панегириков на одиннадцати языках, венчавших книгу путешествий Кориэта, были и славословия ему от имени Джона Харрингтона. Нам особенно приятна приобщенность создателя первого ватерклозета к поэзии, и более того — к кругу Уильяма Шекспира. Знай, читатель, что над этой проблемой проблем человечества бились не последние его умы!

В 1596 (по другим сведениям — в 1599-м, по третьим — в 1594-м) году Харрингтон построил для Елизаветы рабочую модель туалета с бачком и водяным резервуаром, куда должны были поступать высочайшие испражнения. Королева попользовалась творением крестника и, как было сообщено, осталась весьма довольна.

Однако, как пишут историки, изобретатель допустил две кардинальные ошибки. Одна относится к собственно конструкции, другая, как сказали бы ныне, к её пиару. Первая состояла в том, что предок нынешнего ватерклозета сильно пованивал, на что нередко жаловалась монархиня, вообще гордившаяся своей экстрачувствительностью к запахам. (Понадобится ещё двести лет, чтобы устранить этот недостаток конструкции: для этого хватило всего-навсего сделать изогнутой отводную трубу.) Вторая ошибка касалась названия: изобретатель назвал свое детище "Метаморфоза Аякса" (на английском сленге «якс» означает нужник), что современниками понималось как метаморфоза трона, из-за чего королеве пришлось выслушать несколько предосадных шуток, Это, считают историки, и повлекло за собой отвержение опередившего свое время творения.

В одном из интернетовских сайтов автор обнаружил анонимную трагедию "Гамлет идет в туалет". Конечно, конечно, все это литературное хулиганство, имеющее целью самовозвышение за счет принижения бессмертного. Но есть в ней и здравое зерно: и вправду думали о проблеме стульчака люди из круга Великого Барда!

Гамлет идет в туалет

Одноактная пьеса

Посвящается духу Шекспира

Действующие лица:

Гамлет — принц Датский

Офелия — красивая баба, его невеста

Лаэрт — нехороший мужик

Тень отца Гамлета — призрак

Глостер — слуга

При поднятии занавеса на сцене — зала старинного дворца. Посреди сцены на стуле в глубоком раздумье сидит Гамлет. Входит Глостер.

Гамлет. Ступай-ка за горшком испанским, Глостер, и за бумагой туалетной.

Глостер выходит.

Гамлет. Мне кажется, сейчас я обосрусь — так какать хочется. Вот странность: за последнюю неделю я больше сру, чем писаю. Да и не я один. Когда и дальше так пойдет, вся Дания погибнет от поноса. Не приведи господь! И где этот мошенник, которого послал я за горшком? Что ж это он нейдет так долго? Иль сам он обдристался?