Анна Малышева - Тело в шляпе

Второе правило капитана Коновалова звучало так: "Не оставляй девушку, с которой расстался, своим вниманием". Женщины, учил Василий желторотых сержантов и лейтенантов, не терпят пустоты. Ушел? Прекрасно. Но почему не позвонить, не поболтать по-дружески? Почему не поздравить с праздничком и не подарить цветочек? Им же приятно! Они же будут благодарны! А благодарность — это страшная сила и практически единственное противоядие против накопленных за годы (месяцы, дни) семейной жизни обид.

Третье правило было таким: "Уходя, не говори, что. уходишь навсегда". Зачем сеять панику?

Зачем угрожать бедной женщине тем, что "я никогда не вернусь"? Это так же глупо, как истерически орать "Пожар!" в переполненном концертном зале могут как задавить, так и затоптать. Куда гуманнее сказать на прощание нечто вроде:

"Нам надо отдохнуть друг от друга" и "Поживу-ка я пока на вокзале".

Правила капитана Коновалова действовали безотказно, правда, с «младшей» женой Еленой Василию пришлось труднее, чем с предыдущими. Первый год — целый год! — после развода ни видеть Василия, ни разговаривать с ним она не хотела. Дело в том, что Елена ("знать бы заранее" — говорил он потом) оказалась болезненно ревнива. Уход капитана из семьи был воспринят Еленой как подтверждение ее давних подозрений. Василий, разумеется, был смертельно оскорблен подобными предположениями. "Так нельзя, дорогая, — говорил он, — твоя маниакальная ревность приобретает масштабы стихийного бедствия".

Развеять подозрения бывшей жены было непросто прежде всего потому, что они были абсолютно обоснованными. Василий действительно ушел к той самой девушке, к которой Елена его более всего ревновала в последние месяцы совместной жизни.

— Ты представляешь, — жаловался Василий Леониду, — она уверена, что я живу у Наташи!

— Как ты только терпишь эти гнусные инсинуации? — соглашался Леонид. — И ведь самое обидное, что она говорила бы то же самое, даже если бы ты не жил у Наташи. Вот что отвратительно.

По официальной версии Василий жил то на работе, то у Леонида, то у Гоши и, разумеется, соблюдал строжайшую конспирацию. Его появление с девушкой Наташей в общественных местах было совершенно исключено, а сам Василий появлялся в тех местах, где могла быть Елена, в «прикиде» одинокого холостяка, то есть небритым, в нечищеных ботинках, в грязных свитерах и с авоськой, в которой явственно просматривалась банка килек в томате, пакет кефира и четвертушка бородинского хлеба. Причем если по ошибке он надевал утром чистый свитер, то перед выходом в свет старательно посыпал его пеплом и елозил рукавами по грязным муровским подоконникам.

— Если бы капитан работал с таким усердием, как он жену бывшую тешит, любил сказать полковник Зайцев на летучке, — у нас бы нераскрытых преступлений не было.

Но Василий линию свою гнул усердно, и через год отношения с Еленой наладились, что и требовалось доказать.

Кстати, капитан Коновалов свое второе правило "науки расставания" трактовал довольно широко. Так, к знакам внимания он относил и просьбы служебного характера, которые, как он уверял окружающих, помогают женщине почувствовать свою значимость. "Не рубашки же я ее прошу стирать, — говорил Василий младшему оперативному составу. — Хотя и это иногда допустимо".

Василий считал святым долгом подчеркивать превосходство знакомых дам по поводу и без повода, потому что, в соответствии с его учением, самоутверждаются за счет женщин только сирые и убогие. В дружеском общении с бывшей женой Еленой он мог ненавязчиво давить на ее превосходство как по должности, так и по званию. Она это любила. И на этот раз разговор он начал с правильной ноты:

— Товарищ майор, разрешите обратиться?

— Обращайтесь, капитан, — устало, но снисходительно разрешила она.

— Всем известна твоя доброта. Помоги бедному оперу, родная. Надо бы фирму одну проверить.

— Вот сейчас я все брошу…

— Ты посмотри, у вас наверняка по ней что-то есть, — ныл Василий жалобно.

— Не знаю, не знаю. Что за фирма-то?

— Компьютерная. ГСМ-групп.

— Есть, как же. Но ничего ТАКОГО.

— ТАКОГО и не нужно. Мне интересно, насколько они не поделили рынок с компьютерной же фирмой ВИНТ; какого рода противоречия, пытались ли договориться и какова динамика продаж. Конфликтов хочу. Допустим, у одних все резко похужело, а у других — поперло. Или каким-то новым компьютером они конкурентов сильно потеснили, не сказать — задвинули.

— Хорошо, сделаем, — согласилась Елена, которой не хотелось разрушать «известный» имидж «доброй» и «родной». — Завтра позвони.

К вечеру следующего дня Елена выдала Василию пухлую папку с красивым названием "Данные на ГСМ", из которой Василий узнал, что в тяжелой рыночной схватке ВИНТа с ГСМ по объему продаж уверенно лидировал ГСМ. Правда, у ГСМ вырос большой зуб на ВИНТ после того, как к нему «уплыл» чуть ли не из-под носа заказ Нефтепрома. За заказ Нефтепрома ГСМ бился несколько месяцев, но достаточный ли это повод для физического устранения руководителей ВИНТа?

Надо было выяснить, насколько далеко зашла недовольство руководителей ГСМ руководителями ВИНТа, и Василий решил не мелочиться, а обратиться за консультацией прямо к президенту ГСМ Сергею Александровичу Шуляеву. Последний к перспективе встречи с капитаном МУРа отнесся, мягко говоря, без восторга.

— Да? Капитан? Как? Василий Феликсович? В таких случаях положено говорить "очень приятно", но если вы не будете настаивать, то я не буду врать, — вот так мрачно и нерадушно отреагировал Шуляев на телефонный звонок Василия. — Надо побеседовать? Ну, надо так надо. Вы сами приедете или повестку пришлете?

— Зачем же повестку? Приеду. С детства, знаете ли, мечтал побывать на хорошей компьютерной фирме, взглянуть, так сказать, на святая святых этого… как его… — Василий запнулся и тяжело задумался, святая святых ЧЕГО может быть на подобном предприятии.

— Понимаю ваши осложнения. — Шуляев расхохотался. — Святая святых, по моим сведениям, располагается в культовом учреждении — все стены завешаны. Могу дать адресок. Вы, пардон, не верующий, капитан? А то ведь, не дай

Бог, травмируешь доблестную милицию богохульством.

— Где ж вы видели неверующего милиционера? — Василий никогда не пренебрегал возможностью пококетничать и порезвиться с подозреваемыми. — А уж в розыске — так просто религиозные фанатики все.

Собеседники остались довольны друг другом, а потому решили встретиться и побеседовать немедленно. Через сорок минут Василий уже утопал в огромном, даже для его большого тела, кресле, которое украшало, наряду с другими дорогостоящими предметами интерьера, кабинет директора ГСМ.

Разговор с хозяином кабинета старший оперуполномоченный начал, как и положено, издалека. А именно, поведал Сергею, что над ним в лице маньяка-патриота нависла смертельная угроза. Шуляев, будучи по природе человеком веселым, воспринял все это неадекватно.