Александр Кашин - Агентство «БМВ»

Между тем Сергей Штерн, хотя ему и разлепили рот, продолжал хранить упорное молчание, глядя поверх головы Серебрякова, так что процедура приготовления бульона из правой руки художника казалась неминуемой. Тем более что вода в эмалированной миске стала закипать.

По счастью, в кармане «вампира» зажужжал мобильный телефон и он переключил свое внимание на беседу с невидимым абонентом, который, как в скором времени выяснилось, был не кем иным, как Дианой Шиловой.

Поскольку при этом Серебряков не сделал ни малейшей попытки выйти в другую комнату или как-то иначе скрыть содержание беседы с президентом концерна «Троя», Маринка вдруг с пугающей ясностью поняла, что судьба всех находившихся в этой комнате людей, включая и ее, была Дианой Шиловой уже предопределена.

Как же, у меня тут все собрались, — сказал между тем Серебряков, отвечая на заданный ему Дианой вопрос… — Даже, можно сказать, лишние имеются. К примеру, подружка господина Штерна и небезызвестная вам Марина Летова. Как оказалась? Очень просто — прилетела на зов господина Кортнева, так что, сами понимаете, Диана Павловна, — никакой он не «голубой», а самый настоящий бабник с патологической склонностью к адюльтеру.

Нет, пока господин Штерн не желает отвечать на вопрос, куда он спрятал деньги. Но я развяжу ему язычок, уверяю вас. Думаю через час… Ну, через полтора… Вряд ли он выдержит дольше — особенно если я стану прижигать кипятильником филейные части его любовницы… Да, времени мало. К вам? Но их все-таки четверо, а я один… Ах, так! Ну что ж, подумаю. Когда будет машина? Значит, я забираю только господина Штернами его даму? А с остальными что делать?.. Ага, ага… понятно…

Внезапно Серебряков что-то услышал, вернее, почувствовал. Какой-то подозрительный звук или, возможно, шорох. Отключив телефон, он замер, мгновенно превратившись в статую. Именно так реагируют люди, когда ощущают смертельную опасность.

Маринка обратила внимание на его странное поведение, но никак не моща взять в толк, чем оно вызвано: сама она не слышала ни звука.

Однако вид Серебрякова заставил ее насторожиться. Она изо всех сил качнулась вперед, пытаясь изменить центр тяжести стула, на котором сидела, хотя и отдавала себе отчет, что в случае падения рискует разбить себе лицо в кровь. Она бы с удовольствием предложила всем своим товарищам по несчастью сделать то же самое, если бы могла говорить, но рот у нее был заклеен, Зато Штерн имел возможность говорить, и он — на удивление — озвучил мысли Летовой.

Всем на пол! — неожиданно закричал он, и Летова поняла, что печатание фальшивых баксов на психике все-таки сказывается — хочешь не хочешь, а вторая сигнальная система при этом развивается в полной мере…

Все захваченные «вампиром» Серебряковым пленники принялись раскачиваться на стульях и один за другим валиться на пол, изо всех сил стараясь при этом отвернуть лица и соприкоснуться с поверхностью пола не носом или лбом, а по крайней мере щекой или ухом.

Одновременно с манипуляциями пленников, которые Серебряков был не в силах контролировать или предотвратить, посыпались оконные стекла, и в квартиру ринулись люди в камуфляжной форме с надписью «ОБОН» на спине. Трое из них, подобно парашютистам, влетели в квартиру через окна на каких-то прозрачных тросах, а один, высокий, в голубом десантном берете, ворвался через дверь.

Надо сказать, что вторжение повергло в панику всех, кто находился в квартире, — за исключением Серебрякова. Выхватив из кобуры пистолет ТТ военного производства с навинченным на него глушителем, Тимофей открыл стрельбу. Шнелля и еще одного ему удалось пристрелить сразу. Те сорвались с подоконника да так и повисли на канатах, раскачиваясь за окном, словно маятники. Третий — вломившийся через окно спальни, услышав отрывистые хлопки пистолета ТТ, запаниковал и открыл беспорядочный огонь из автомата, пытаясь добраться до помещения, где находился с пленниками Серебряков. Как только голова в черной маске оказалась в пределах видимости, Тимофей аккуратно поставил точку посреди лба, но в этот момент сам был поражен выстрелами Гвоздя. Тот, как только ворвался в квартиру, сразу оценил ситуацию и затаился в крохотнойлрихожей, а как только предоставилась возможность, выстрелил в Серебрякова. Автоматная очередь Гвоздя достала Серебрякова в правое плечо и прошила живот. На Тимофее бронежилета не было, и он в полной мере получил весь свинцовый груз, который отвесил ему десантник. «Домашний вампир» Шиловой рухнул на пол и замер. Вокруг него стала расплываться лужа крови. Гвоздь, не выпуская из рук автомата, по-хозяйски ткнул Серебрякова высоким шнурованным ботинком в бок и перевернул его тело на спину. Хотя Тимофей был весь залит кровью и не подавал признаков жизни, десантник — на всякий случай — выбил у него ногой из правой руки пистолет и отшвырнул подальше в сторону. Покончив с этим, Гвоздь прошелся по комнате, заглядывая в лица пленников Упыря.

А вот и господин Кортнев, — с мрачной весёлостью объявил Гвоздь и ударил Игоря высоким военным ботинком в скулу. — Что, не нравится? Это пока только задаток. Теперь тебе аукнется по полной программе, аристократ хренов!

Потом Гвоздь переключился на Маринку, лежавшую в столь же беспомощном положении — головой вниз, а ногами, вместе с ножками стула — вверх.

Блин-компот! — ещё радостнее воскликнул Гвоздь, узнав девушку. — Это ведь ты, сучонка, метнула мне под ноги стул в ресторане? Ну я с тобой разберусь по-свойски — отработаешь язычком по полной программе, а господин Кортнев пусть посмотрит и повоет волком. Таким красавчикам, как он, не мешает иногда повыть от унижения.

Пока Гвоздь наслаждался своим положением, Марина, вытаращив глаза, смотрела на то, что творилось у него за спиной.

Неожиданно для всех, кроме Марины, Гвоздь обмяк и молча рухнул лицом вниз, как деревянная кегля, сбитая удачным броском. За его спиной возник Борис — но не тот Борис, какого раньше знала Маринка. Он был раздет, вернее, одет до пояса в одну только синюю майку армейского образца и, судя по всему, очень пьян. Это, однако, не помешало ему ударить Гвоздя в основание черепа и сбить его с ног. После этого, вытащив из кармана десантника итальянский нож-выкидуху, он принялся перерезать кабель, которым были связаны пленники.

Когда от телефонного шнура освободился Игорь Кортнев, он, ни слова не говоря, схватил свой точно такой же нож, лежавший на столе среди документов, и принялся помогать Борису. Вдвоем они довольно быстро справились с задачей. Содрав с губ скотч, Маринка заорала:

Боречка! — и бросилась ему на грудь.

Тут все заговорили разом, а пьяный Борис, подняв вверх толстый палец, произнёс: