Эдвард Айронс - Тигровая луна

Сквозь грохот взрыва, словно эхо, из ямы послышались вопль Сепаха и тигриный рев.

Дюрелл медленно поднялся. Лицо Тани побелело. Они подошли к яме и обнаружили, что лестницей все ещё можно воспользоваться, хотя она привалилась к противоположной стене хранилища. Ни Сепаха, ни тигра видно не было.

— Сейчас туда спускаться нельзя, — шепнула Таня.

— Нужно. Через пару минут следуйте за мной.

Он осторожно стал спускаться в яму, которая хранила столько неприятных для него воспоминаний. Из пещеры доносилась возня и чавканье, потом все стихло. Дюрелл глянул вверх, подал знак Тане с отцом следовать за ним, а сам взял в одну руку последнюю гранату, в другую — пистолет и вошел в пещеру, подождав, пока глаза привыкнут к темноте. Тигр укрылся в помещении, где хранились сундуки с драгоценностями, притащив туда с собой тело Сепаха. Дюрелл задержался у входа. Зверь склонился над тем, что выглядело кучей окровавленного тряпья. Когда Дюрелл поднял пистолет, огромные зеленые глаза злобно сверкнули. Тигр узнал его. Дюрелл прицелился между изумрудных глаз и выстрелил…

В карманах Рамсура Сепаха нашлись ключи. Дюрелл их забрал и направился в противоположный конец тоннеля, где из-за стальных ворот была видна пустая долина. Один из ключей подошел к засовам и Дюрелл оказался на свободе.

Длинная шеренга людей в форме двигалась к ним по склону горы. Дюрелл усадил Таню и профессора Успанного. Сам он стоял рядом и ждал.

Знакомый силуэт молодого человека выделился из развертывающегося строя солдат и стал во главе. Дюрелл положил на землю оружие, держа руки на виду.

— Здравствуй, Ханух, — сказал он. — Где ты так задержался?

Доктор покачал головой, выражая неодобрение каждым волоском насупленных бровей.

— Две недели назад я посылал вас в больницу.

— Нужно было кое-куда съездить, — ответил Дюрелл. — Это мой долг.

— Безумие, — фыркнул доктор.

— А вот это верно. Я тогда отправился на Луну.

Из угла донесся негромкий смех Рэйфа Ханнигана.

— Не обращай на него внимания, Дэннис, — посоветовал он врачу. Просто наш Каджун видел дурной сон.

— У него два треснувших ребра, выбит зуб, есть подозрение на повреждение четвертого шейного позвонка, возможно, было сотрясение мозга, видны довольно странные следы от инъекций, не говоря уже об ушибах и ссадинах, которые я пытаюсь сосчитать. К счастью, селезенка все же не пострадала.

— Он выносливый, — заметил Ханниган. — Он все выдержит.

— Хотел бы я, чтобы ты был там со мной, Рэйф.

— Разве я не возглавлял кавалерийскую атаку?

— Да, примерно в полусотне ярдов позади Хануха и в бронированной машине.

Они расположились в уютной, солнечной, оснащенной кондиционером комнате для гостей в задней части посольства. Снаружи отметка термометра остановилась на 110 градусах, но Дюреллу, лежащему в постели, было прохладно и удобно. Он проспал сутки, потом диктовал отчет для генерала Макфи, который в закодированном виде отправится в Вашингтон, затем отчет для иранской службы безопасности и любезное личное письмо профессору Успанному. Затем он распорядился послать цветы в советское посольство, Тане. Секретарша, которую Дюрелл завалил работой, услышав последнее распоряжение, удивленно приподняла брови. Это была не мисс Сааджади, а пухленькая рыжеволосая девица из Бруклина.

— Не уверена, что нам разрешено посылать розы русским, — чопорно произнесла она.

— Вы бы предпочли бомбу?

— Мистер Дюрелл, я, конечно, здесь новенькая, но инструкции, которые я получила на Аннаполис стрит, 20…

Тут вмешался Рэйф Ханниган.

— Они не предупредили вас насчет Каджуна, мисс Мориарти. Лучше сделайте, о чем вас просит Сэм.

— Это против правил.

— Сделайте, — спокойно повторил Ханниган.

Секретарша поспешно вышла из комнаты. Ханниган, глядя ей в спину, залихватским жестом пригладил свои персидские усы. После этого Дюрелл опять заснул и был разбужен доктором, который его осматривал, ощупывал и все время возмущенно ворчал. Принесли записку от Тани, написанную по-русски на бланке посольства СССР.

"Спасибо за розы и за все, что ты сделал. Папа сдержит свое обещание."

Рэйф Ханниган взял записку и нахмурил брови.

— Какое обещание, Каджун?

— Не бери в голову.

— Не окрутила ли тебя эта глыба сибирского льда? Она красива, но у неё компьютер вместо сердца.

— Это ты так думаешь.

— Каджун, дома тебя ждут большие неприятности. Задание провалено. Ты должен был сначала привезти девушку сюда для беседы…

— Чтобы ты тоже выуживал у неё информацию? С неё уже хватит. А так, продолжил Дюрелл, — им остается считать, что её возвращение — жест нашей доброй воли. Это унизительно для КГБ и накладывает на них бремя, которому они вовсе не рады. Когда-нибудь им придется отплатить мне аналогичной любезностью.

— Этого недостаточно. Твоя миссия состояла в получении сведений об их лунной программе.

Дюрелл вздохнул.

— Я больной человек. Я нуждаюсь в утешении. Где Лотос?

— Я здесь, — ответила та.

Китаянка степенно сидела у изголовья постели вне поля его зрения. Она скромно сложила руки на коленях, её прекрасные глаза красноречиво взирали на Дюрелла. Девушка была слегка опечалена.

— Что будет со мной, мистер Сэм? — спросила она.

— Я не буду покупать тебе розы, — сказал он. — Ты поедешь со мной в Штаты, когда нас отсюда выпустят. Под моей личной охраной.

— Это будет недолгое путешествие?

— Мы поедем длинным кружным путем. Должен же я тебя отблагодарить за передачу сообщения Хануху и Ханнигану, когда я не вернулся с приема у Рамсура Сепаха.

— Вы мне ничего не должны.

— Там увидим. Ты очень красива, Лотос.

— Это вы красивы, мистер Сэм.

Заглянул Ханух и за несколько минут успел сообщить, что теперь он отвечает за службу безопасности, заменив покойного полковника Сааджади. Прощаясь, они помахали друг другу руками в знак взаимного уважения, и Ханух оставил несколько газет с краткими и уклончивыми сообщениями о том, что мятеж в поселении кочевников в пустыне Дашт-и-Кавир своевременно был подавлен совместными действиями полиции и военных. В разделе некрологов оплакивалась безвременная кончина Рамсура Сепаха, последовавшая в результате сердечного приступа.

Через десять минут после ухода Хануха вернулась мисс Мориарти с объемистым конвертом, скрепленным печатью советского посольства.

— Посыльный доставил это для вас, — неодобрительно буркнула она. — Это против правил.

— Брататься с неприятелем? — ухмыльнулся Дюрелл.

— Что бы там ни было, Каджун, отдай это мне, — потребовал Ханниган.

— Это от профессора Успанного. То, что Вашингтон надеялся получить, задержав и допросив Таню.