Дик Фрэнсис - Перелом

Алессандро попытался освободиться из моих объятий и встать на ноги.

— Лежите спокойно! — свирепо прикрикнул я. — Делайте, что вам говорят!

— Мне больно, — ответил он.

— Не смешите меня.

— Но у меня действительно болит нога!

— Если вы встанете, у вас будет дырка в сердце!

— Вы сошли с ума!

— Посмотрите на Ланкета... Как вы думаете, что с ним? Может, он улегся ради забавы? — Я не мог да и не пытался сдержать своей горечи. — Это — дело рук Кэла и его проклятого ружья. Они собирались убить Томми Хойлэйка, а вместо него на Счастливчике Линдсее оказались вы, и они не смогли вас отличить, так что радуйтесь... но если вы встанете, второй раз они не промахнутся.

Алессандро лежал спокойно. Не в состоянии вымолвить ни слова, даже не шевелясь.

Я перекатился по полю в сторону и засунул в рот кулак: никогда не думал, что может быть так больно. Сломанная ключица раздирала мое плечо.

Вокруг нас начали раздаваться голоса. Когда кольцо потрясенных зрителей сомкнулось, я позволил Алессандро подняться, но он лишь встал на колени перед Ланкетом, пачкая брюки и свитер в крови.

— Ланкет, — произнес он безнадежным голосом, в котором слышалось дыхание смерти. Алессандро смотрел, как мне помогают встать, и отчаяние на его лице нельзя было передать словами. — Зачем? — спросил он. — Зачем он это сделал?

Я не ответил ему. К чему? Он сам прекрасно все знал.

— Я ненавижу его! — сказал Алессандро.

Нам начали задавать вопросы, но ни я, ни Алессандро не стали отвечать.

Неподалеку раздался еще один громкий хлопок, который ни с чем нельзя было спутать. Половина присутствующих, и я вместе с ними, невольно бросились на землю, но пуля давно бы нашла мишень, будь она направлена в нашу сторону.

Один выстрел, следом за ним — тишина. Эхо быстро замерло, прокатившись над Уотерхоллом, но навсегда осталось в памяти Алессандро.

Энсо нашел Карло и Кэла в кустах, неподалеку от могилы мальчика.

Мы тоже их там нашли, но прежде вышли на дорогу, остановили легковую машину и попросили шофера отвезти Этти в Ньюмаркет. Этти, тут же примчавшаяся на место происшествия, сначала была твердо убеждена, впрочем, как и все остальные, что в результате случайного выстрела произошел несчастный случай. Преступная халатность в обращении с огнестрельным оружием.

Однако я увидел сомнение на ее лице, когда она поняла, что я прискакал на Ланкете, а не приехал в «Лендровере». Но я спокойно попросил ее отправиться в Ньюмаркет и позвонить в агентство по перевозке лошадиных трупов, а затем вернуться обратно. Она отослала Энди заканчивать тренировку и укатила на первом же остановившемся автомобиле.

Ошеломленный Алессандро вышел на дорогу и застыл в трех шагах от меня. Он держал под уздцы Счастливчика Линдсея.

— Что мне делать? — спросил Алессандро тихим, безнадежным голосом. Вид у него был безжизненный, лицо — каменное. Я не успел ответить, потому что мы неожиданно услышали чей-то голос.

Кто-то звал нас, но слова были неразборчивы.

Вздрогнув от неожиданности, я пошел по дороге, свернул к кустам и там обнаружил всех троих: Энсо, Карло и Кэла.

Позвал нас Кэл. Больше было некому. Карло лежал на спине, раскинув руки и удивленно раскрыв глаза, почти запекшаяся кровь темнела вокруг пулевого отверстия в центре его лба.

У Кэла пятно крови расплывалось на груди, постепенно становясь все больше и больше. Он дышал быстро и часто и, кажется, израсходовал последние силы, позвав нас на помощь. «Ли Энсфилд» лежал поперек его коленей. Рука Кэла конвульсивно дернулась, пытаясь стиснуть приклад, но пальцы тут же разжались.

А Энсо... Кэл выстрелил в Энсо с шести футов. С такого расстояния даже не пуля, а ударная волна проделала в Энсо отверстие величиной с тарелку. Ударная сила отшвырнула Энсо к дереву. Там он и сидел, склонив голову на грудь и все еще держа пистолет с глушителем в руке. Его спина была прижата к высокому стволу, а на зияющую дыру в животе нельзя было смотреть без содрогания.

Я не услышал, как подошел Алессандро, иначе я постарался бы не допустить его до подобного зрелища. Рядом со мной раздался стон, и, резко повернувшись, я увидел перекошенное лицо Алессандро, покрытое каплями пота.

При появлении Алессандро Кэла, должно быть, охватил суеверный ужас.

— Ты... — сказал он. — Ты... мертв...

Алессандро уставился на него непонимающим взглядом. Он был в шоке и не мог произнести ни единого слова.

Глаза у Кэла широко открылись, и голос стал явственней от теперь уже бессильной злобы:

— Он сказал... я тебя убил. Убил его сына. Он... сошел с ума. Он сказал... я должен был знать, что это — ты. — Кэл закашлялся, и нижняя губа его окрасилась кровью.

— Вы стреляли в Алессандро, — ответил я, — но попали в лошадь.

— Он застрелил Карло, — сказал Кэл слабеющим голосом, — и выстрелил в меня... но я не остался в долгу... сукин сын... он... сошел с ума...

Кэл умолк. Помочь ему было невозможно, и вскоре он скончался.

Кэл умер на том самом месте, где поджидал Томми Хойлэйка. Когда я встал на колени, чтобы пощупать его пульс, и посмотрел сквозь ветви кустарника, я ясно увидел картину, открывавшуюся его взору: залитое солнцем поле и дорожка, по которой прямо на него скакали галопом лошади. Ланкет темным пятном выделялся на траве в трехстах ярдах от кустов, а несколько жеребцов на дальнем конце поля плавно поворачивали в мою сторону.

Для снайпера — очень легкий выстрел. Кэл даже не воспользовался телескопическим прицелом. При стрельбе с такого расстояния из «Ли Энсфилда» это было необязательно. В какое бы место Кэл ни попал — в туловище или в голову — результат был бы один и тот же. Я вздохнул. Воспользуйся он телескопическим прицелом, сразу бы понял, что стреляет в Алессандро.

Я поднялся на ноги. Неуклюже, с трудом, и уже жалея, что становился на колени.

Алессандро не упал в обморок. Его не вытошнило. Лицо его уже обсохло от пота, и он, не отрываясь, все смотрел на своего отца. Когда я подошел к Алессандро, он повернулся и попытался что-то сказать. После двух-трех попыток ему это удалось.

Голос его стал другим: нервным, хриплым. Лучшую эпитафию, чем произнесенная им фраза, трудно было придумать:

— Он дал мне все.

Мы вернулись на дорогу к тому самому месту, где Алессандро привязал к забору Счастливчика Линдсея. Жеребец стоял совершенно спокойно, сунув морду в зеленую траву.

Ни я, ни Алессандро не произнесли ни единого слова. Этти примчалась в «Лендровере», и я тут же заставил ее развернуться и отвезти меня в город.

— Я скоро вернусь, — пообещал я Алессандро, но он молча смотрел куда-то вдаль невидящими глазами, ослепшими от того, что им пришлось увидеть несколько минут назад.