Дик Фрэнсис - Предварительный заезд

— Юрий, — сказал, я, — как вы посмотрите на другую сделку?

— Объясните.

— Если мне удастся здесь разузнать что-нибудь еще, то я обменяю это на обещание, что ваш товарищ не станет охотиться на Фаррингфорда во время Олимпийских игр.

Он пронзил меня взглядом.

— Вы просите о невозможном.

— Письменное обещание, — добавил я.

— Нет, это невозможно. Мой товарищ... совершенно невозможно.

— Да... Ну, что ж, это было только предложение. — Я немного подумал. — А смогу ли я обменять то, что узнаю, на информацию об Алеше?

Юрий изучал скатерть, а я изучал Юрия.

— Я ничем не могу вам помочь, — наконец сказал он.

Он тщательно погасил сигарету, поднял голову и встретился со мной взглядом. Я был уверен, что за этим тяжелым пристальным взглядом кроются напряженные размышления, но понятия не имел о чем.

— Я отвезу вас к «Интуристу», — сказал Шулицкий.

На самом деле он высадил меня за углом, около «Националя», на том самом месте, где мы встретились. При этом молчаливо подразумевалось, что совершенно ни к чему привлекать внимание неизбежных наблюдателей.

Уже темнело. Наш ленч затянулся — прежде всего из-за того, что в соседнем зале происходила свадьба. Невеста была облачена в длинное белое платье и крохотную белую вуаль — ее называли фатой.

— Они венчались в церкви? — поинтересовался я.

— Конечно, нет, — ответил Юрий. Оказалось, что церковные обряды в России не разрешались.

Ледяная крупа, сыпавшаяся с неба утром, сменилась крупными снежными хлопьями; правда, снегопад нисколько не был похож на снежную бурю. Ветер стих, но и температура заметно понизилась. Мороз угрожающе кусал лицо. В толпе торопливых пешеходов я прошел короткий отрезок пути, отделявший одну гостиницу от другой. Слава Богу, поблизости не оказалось никаких черных автомобилей с людьми, желавшими насильно увезти меня прочь.

Я вошел в гостиницу одновременно с туристической группой, в которую входили Уилкинсоны. Они только что вернулись из автобусной экскурсии в Загорск.

— Это было очень интересно, — сказала миссис Уилкинсон, храбро протискиваясь через переполненный вестибюль. — Я плохо слышала гида, но мне показалось, что не следует водить туристов в церкви, когда там находятся молящиеся. Вы знаете, что в русских церквях нет никаких сидений? Там все время стоят. Ноги ужасно разболелись. За городом очень много снега. А папочка проспал почти всю дорогу, так ведь, папочка?

Папочка мрачно кивнул.

Миссис Уилкинсон, как и почти все прибывшие экскурсанты, несла в руке белый пластиковый пакет, украшенный зелеными и оранжевыми разводами.

— Там был магазин для туристов. Представляете, торгуют на иностранную валюту. Я купила там такую симпатичную матрешку.

— Что такое матрешка? — спросил я. Мы стояли около стойки портье в ожидании ключей от номеров.

— Это кукла, — сказала пожилая леди. Она выудила из пакета сверток и сорвала бумагу. — Вот такая.

На свет явилась почти точная копия ярко раскрашенной деревянной толстухи, лежавшей в авоське, которую я держал в левой руке.

— Я думаю, что матрешка символизирует материнство, — сказала миссис Уилкинсон. — В одну куколку вложена другая, в другую — третья и так далее, а в середине самая крошечная. В этой матрешке их девять. Я отвезу ее внукам.

Миссис Уилкинсон сияла от радости, озаряя своим сиянием и меня. Ну почему весь мир не может быть таким здоровым и безопасным, как Уилкинсоны?

Здоровье и безопасность. Именно такой девиз следовало бы написать над дверью моего номера. Я вновь обследовал стены при помощи магнитофона и на этот раз услышал вой. Резкий, режущий уши звук раздался, когда я дошел до точки, находившейся примерно посреди стены над кроватью, в пяти футах от пола. Я выключил магнитофон и попытался представить себе человека, который подслушивает меня — если, конечно, в этот момент меня кто-то слушал.

При более внимательном рассмотрении матрешка, которую передала мне Елена, оказалась далеко не новой. И розовые щеки, и ярко-синее платье, и желтый передник были исцарапаны. Матрешка должна разбираться пополам, сказала миссис Уилкинсон. На моей матрешке была хорошо видна линия экватора, но половинки были очень плотно подогнаны одна к другой. Возможно, что Миша ила Елена склеили их между собой. Я дергал куклу и пытался повернуть половинки. Наконец деревянная мать со скрипом открылась и разродилась над диваном своими тщательно упакованными секретами.

Я взял сувениры, которые наивный юный наездник привез из Англии, и выложил на туалетный столик ряд бесполезных бумажек.

Самой большой из них оказалась официальная программа международных соревнований. Она была на английском языке, но в нескольких местах были по-русски вписаны результаты и имена победителей. Чтобы поместить программу в матрешку, листок скрутили в трубочку.

Кроме того, там лежали две неиспользованные открытки с видами Лондона, коричневый конверт с клочком сена и пустая пачка из-под «Плейере». На лицевой стороне маленькой металлической пепельницы была нарисована лошадиная голова, а на обороте стоял штамп «Made in England». Еще там была плоская жестянка с ментоловыми таблетками от кашля, несколько клочков бумаги и карточек с какими-то надписями и наконец остатки содержимого похищенного чемоданчика ветеринара.

Стивен был совершенно прав, предполагая, что на долю Мише достались какие-то пустяки. Интересно, как этот мальчик разбирался с английскими надписями на ярлыках?

Среди сокровищ было четыре огромных — два на два дюйма — облатки порошка эквипалазона, каждая из которых содержала один грамм фенил-бутазона В Ц ветеринарного, известного в мире жокеев под названием «бьют».

За десять лет тренировки собственных лошадей я использовал этот препарат бесчисленное количество раз, поскольку это средство было наилучшим при воспалениях и болях в переутомленных и ушибленных ногах. На многих соревнованиях его разрешают давать лошадям непосредственно перед выступлениями, хотя в Англии и некоторых других странах он запрещен вплоть до дисквалификации. Иногда «бьют» считали наркотиком, но очень многие относились к нему так же легко, как к аспирину, и чтобы добыть его, вовсе не требовалось обращаться к ветеринару. В матрешке содержалась примерно дневная доза этого лекарства.

Небольшая пластмассовая трубочка содержала сульфаниламидный порошок для посыпания ран. В круглой жестяной коробочке был другой порошок — гамма-бензен-гексахлорид. Кажется, он был предназначен для борьбы с блохами.

Мелко сложенная листовка расхваливала препараты против стригущего лишая, и это было все.

Ни барбитуратов, ни промедола, ни стероидов. Наверно, Крамер или его конюх основательно почистили похищенную аптечку.