Дик Фрэнсис - Серый кардинал

Я спросил редактора «Крика!», почему он послал Ушера Рудда встретиться с Вивианом Дэрриджем, и тот ответил, что он не посылал. Это была идея самого Ушера Рудда.

— Ушер, вообще-то его имя Бобби, сказал, что его попросили покопаться во всем, что вы делали, и наскрести немного грязи. Он был в полном отчаянии, потому что ему не удалось найти ничего непристойного. Он ругался и говорил, что ни один человек не может быть таким осторожным, как вы, и ни разу не попасть в историю. И тут как раз появилось сообщение, что Вивиан Дэрридж уходит в отставку. Там упоминалось, что вы работали с лошадьми из его конюшни. И Бобби поехал к нему: а вдруг! И когда вернулся, смеялся.

Чувствовал себя королем. Он говорил, что наконец поймал вас. Так он написал свою заметку, а я ее напечатал.

— Не проверяя?

— Если бы я проверял каждое слово, которое мы печатаем, — произнес он пресыщенным жизнью тоном, — нас перестали бы покупать.

В среду вечером я позвонил Сэмсону Фрэзеру, редактору «Газеты Хупуэстерна».

— Если вы собираетесь перепечатать из «Крика!» историю обо мне, не делайте этого, — посоветовал я. — Ее написал Ушер Рудд. Это неправда, и я предъявлю вам иск за клевету.

Мрачное молчание.

— Я переверстаю первую полосу, — наконец выдавил он.

Чтобы избежать расплаты за клевету, огромных расходов, владельцы «Крика!», как я и просил, в четверг с благоразумной скоростью написали и разослали всем членам парламента свое опровержение и извинение.

Когда в пятницу утром отец пришел в палату общин, то обнаружил, что несколько писем уже зарегистрировано и достигло цели. Вдобавок он вручил каждому от премьер-министра и ниже — копию письма Вивиана Дэрриджа и свое краткое подтверждение, что он просил Дэрриджа придумать способ убедить меня бросить скачки. Несомненно, почти все члены парламента вздохнули с облегчением и расслабились. Правда, Хэдсон Херст настаивал, что дыма без огня не бывает и в истории с наркотиками что-то есть.

— Почему вы так уверены? — передавал мне отец разговор с Херстом.

Но в ответ он получил только заикание и замешательство.

— Я спросил Хэдсона Херста, не сам ли он посылал Ушера Рудда к Вивиану Дэрриджу. Он отрицал такое предположение и выглядел возмущенным. По-моему, он этого не делал.

— Да, я согласен, — подтвердил я. Теперь мне предстояло колесить по переговорам. Больше четырнадцати миль. В Хупуэстерн. Я размышлял о Хэдсоне Херсте. Гадкий утенок, с помощью бритвы и ножниц превращенный в лебедя. По телевидению он выглядел ловким, убежденным и считывал свои речи с телесуфлера. Никакого внутреннего огня. Марионетка. А за веревочки дергал Алдерни Уайверн. Но как доказать? Как остановить его? Нападение на Алдерни Уайверна уничтожит нападавшего. Это я хорошо понимал. Вся история замусорена жалобами потерпевших поражение нападавших.

Я добрался до Хупуэстерна в полдень и поставил машину на стоянке позади старой штаб-квартиры партии. Полли рассказывала мне, что благотворительная организация, владевшая сдвоенным сгоревшим зданием с эркерами по фасаду, предпочла восстановить дом таким же, каким он был. С окнами, выходящими на площадь, узорно замощенную камнями, и с офисами в передней и задней частях дома. Когда я вошел со стоянки в офис, то заметил, что он отличался от прежнего только тяжелыми огнеупорными дверями и рядом ярко-красных огнетушителей.

В офисе меня приветствовал Мервин Тэк. Его обуревало двойное чувство.

Он раскинул руки, точно хотел обнять меня, а в глазах вспыхнула озабоченность.

— Бенедикт! — Он стал еще толще. Еще круглее.

— Привет, Мервин.

С чувством неловкости он пожал мне руку и оглянулся. У него на столе лежали обе газеты: «Крик!» и «Газета Хупуэстерна».

— Я не ждал вас, — пробормотал Мервин.

— Правда. Простите. Я думал, отец звонил вам. Он хотел предупредить, что не сможет приехать на уик-энд и вести «операцию» утреннего приема посетителей. — Обычно по субботам избиратели приходят в штаб-квартиру с жалобами. — По-моему, вы прекрасно справитесь без него.

И действительно, отец был занят в Лондоне тайными встречами за ленчем и неофициальными обедами, торопливыми секретными собраниями, обещаниями и переговорами. Короче, подковерными маневрами, связанными с передачей власти. Я надеялся и верил, что А. Л. Уайверн будет полностью занят тем же самым.

Молодая женщина, сидевшая за компьютером, встала, искренне обрадовавшись мне.

— Бенедикт!

— Кристэл? — неуверенно проговорил я.

— Я так рада вас видеть, — воскликнула она, обходя стол и целуя меня. — Прошел целый век с тех пор, как вы были здесь.

С ней тоже произошли большие изменения. Теперь она не выглядела худой и озабоченной. Кристэл превратилась в кругленькую и уверенную особу. И я заметил у нее на пальце обручальное кольцо. Они принесли мне кофе и рассказывали местные новости. А я с интересом читал, что сделала «Газета Хупуэстерна» с публикацией «Крика!»: «Несправедливое нападение на нашего члена парламента путем обвинений его сына. Ни слова правды в их утверждениях... шокирующее... клеветническое... опровержение и извинение готовятся к следующему номеру».

— Подзаголовок к статье говорит, что Ушер Рудд, — показал мне Мервин, — «Мелкий злобный болван».

— Вообще-то, — начал я, когда перекипело их негодование, — я приехал в надежде повидаться с Ориндой. Но ее телефон не отвечает.

— Ох, боже мой, — воскликнула Кристэл, — ее нет в городе. Она уехала на уик-энд и вернется только в понедельник.

Они не знали, куда она уехала. Я составил короткий список лиц, с которыми наметил встретиться. Мервин помог с адресами. Он даже знал, где найти Изабель Бетьюн в Уэльсе, живущую у сестры. И когда я позвонил, она не только оказалась дома, но и обрадовалась встрече со мной. Во второй половине дня я поехал в Кардифф и обнаружил, что помолодевшая жена Пола Бетьюна живет в пригороде в уютном доме с террасой.

Я никогда прежде не видел ее счастливой. Она превратилась в совершенно другую женщину. Серые морщины тревоги разгладились, лицо налилось цветом и напоминало персик и сливки. Между тем это она воскликнула:

— Как вы изменились! Вы стали старше.

— Это бывает.

Ее сестра ушла за покупками. Мы сидели с Изабель вдвоем, и я слушал полезные для меня воспоминания о том, как Ушер Рудд выследил связь ее мужа с любовницей.

— Ушер Рудд лишь раскопал подробности и написал, устроив сенсацию.

Но это вина Пола. Мужчины такие грязные дураки. Он признался мне, даже расплакавшись под конец, что хвастался любовницей. Хвастался. Можете представить? Какому-то незнакомому человеку, с которым играл в гольф. Пол сказал, мол, у него есть связь, о которой жена не знает. И хихикал. Хихикал. Можете поверить? А этот незнакомец оказался таинственным инкогнито, который всегда крутился возле Нэглов и обычно играл с Деннисом в гольф.