Буби Сурандер - Время действовать

Я отошел от них, чтобы сделать снимки до того, как оцепление сделают еще более строгим. Пока что легавые вели себя вежливо. Тарн тоже не лез на рожон. И машину мою поставил так, чтобы она не оказалась в зоне ограждения и чтоб ее следы не путали следствие.

— Да, Тарн, — донесся голос полицейского, — они работают все хитрее. А мы стареем. Кстати, кто это с тобой?

— Наш временный сотрудник, — сказал Тарн.

Пока этого было достаточно.

Я потопал по траве, чтобы сделать снимки общего плана. Тут подкатил и Янне. Подлетел к моему «пежо» и выскочил из репортажной машины. Мы помахали друг другу, и я вскарабкался на большой камень.

Она знала про это ограбление. Она могла его предотвратить. Но не сделала этого. Как это она выразилась? Это уже не поддается никакому контролю.

А Зверь сказал: бизнесмен или caballero.

Вечерние газеты вышли почти в одно время. Торопились с последним выпуском. «Свенскан» оказалась последней. Даже телевидение ее опередило. Какая-то девица с радио, держа в вытянутой руке микрофон, бегала за дружком Тарна — Йонне — и с упреком допытывалась, как это оказалось возможным. Ему это надоело, и он велел огородить весь район, чтобы работать спокойно.

Тарн стоял возле репортерской машины и созванивался с редакцией. Он был бледен и озабочен. Янне с изумлением взирал на меня. Потом расплылся в улыбке и сказал:

— И как раз тогда, когда ты похотливо сунул палец под резинку ее трусов, домой вернулся ее муж, а он, оказывается, чемпион Швеции в тяжелом весе?..

— Здорово, Янне, — сказал я. — Как дела с акциями?

Тарн прервал нашу беседу.

— Редакции нужна схема места происшествия, — сказал он.

Я кивнул. Эскизы нынче в моде.

— Карта есть в телефонной книге, — ответил я, — а обзорные снимки я уже сделал.

Тарн сказал несколько слов в трубку радиотелефона и повесил ее.

Мы посмотрели друг на друга и улыбнулись. В спешке мы еще не успели поговорить.

— Быстро же ты проснулся, черт, — сказал я. — Она что, тебе позвонила?

На лбу у Тарна появилась морщинка. Он пытливо посмотрел мне в глаза.

— Нет, — сказал он. — А тебе?

Я уставился на него, стараясь сделать непроницаемым свое распухшее лицо.

— Но как ты узнал? Кто тебя разбудил? Кто сообщил? — выдавил я наконец из себя.

Он не отвечал... Качал головой и улыбался:

— Так она тебе звонила? Ты знал об этом ограблении? Кто тебя вздул?

Я попытался составить ответ, который хотя бы выглядел правдивым:

— Я об этом знал не больше, чем ты.

Он внимательно глядел на меня, но уже не улыбался. Я ответил удивленным взглядом: поплиновый плащ, шляпа...

Вокруг ограждения собрались любопытные. Машины останавливались прямо на траве, подходили люди в летних рубашках и шортах. Полицейские засучили рукава, Янне красовался в рубашке с короткими рукавами и текстом на спине: «С «Утренней газетой» в завтрашний день». А Тарн был в плаще и шляпе...

Он выглядел здесь столь же чужеродным, как водолаз на торжественном разводе караула.

— Ты готов? — спросил он.

Я кивнул.

— Так поехали.

Стоявший возле радио Янне вдруг сказал:

— Восемнадцать миллионов. — Тарн присвистнул.

— Кто это сказал?

— Почта. Если машина была загружена полностью. А она вроде и была так загружена.

Мы молча постояли у машины. Наконец я сказал:

— Вот черт. Восемнадцать миллионов крон.

Тарн засмеялся:

— Тебе бы они пригодились. Жил бы как плейбой, для начала сделал бы пластическую операцию лица.

— Далеко они в полицейской машине не укатят, — сказал Янне.

— Она уже стоит в каком-нибудь гараже, — сказал Тарн. — И давно стоит.

Мы уселись в машину, но не сразу двинулись с места. Сидели молча, потом Тарн мечтательно произнес:

— Восемнадцать миллионов крон...

Янне засмеялся:

— Тони Берг будет весь день просто вылизывать все дороги! Со включенным радио и наручниками наготове.

Тарн бледно улыбнулся.

— Лишь бы он не открыл стрельбу по какой-нибудь полицейской машине.

Гун уставилась на меня, разинув рот, когда я вошел в лабораторию.

— В чем дело? — раздраженно спросил я. — Так глазеть могут только люди невоспитанные.

— О, извини. Я так удивилась.

— Чему? — рыкнул я.

— Не ждала тебя так рано, — улыбнулась она. — Ты же в вечерней смене. А пришел на пять часов раньше.

— Вот видишь. У нас, у временных, свои амбиции. Вы-то, пожизненно нанятые, считаете только выслугу и минуты до пенсии.

Она поцеловала кончики пальцев и похлопала меня по распухшей щеке.

— Сколько у тебя пленок?

— Пять, — ответил я. — Две цветных.

Я прошел по длинным коридорам в комнату фотографов, чтобы заглянуть в свою ячейку. Там лежало только извещение о том, какие выгоды приносит членство в клубе владельцев сберегательных акций.

Нас, временных, это не касалось. Прибыль — это для тех, у кого есть деньги.

Вилле говорил по телефону, но онемел, увидев меня.

— Да, да, — сказал я. — Свалился с автобуса.

Вилле был уже готов начать большое шоу. Драматическим жестом он указал на перечень дневных заданий.

— У нас сегодня... пресс-конференция с премьер-министром, послать тебя туда? Саманта Фокс [50] Саманта Фокс — известная эстрадная певица. в «Гранд-отеле», может, и это годится для такого видного сотрудника?..

Он прищурился, разглядывая мое лицо.

— Ты не мог бы выглядеть так же к декабрю? Был бы лицом «Утренней газеты» на Нобелевском празднике!

День обещал быть долгим и утомительным.

Работа в лаборатории заняла почти два часа. Я несколько раз звонил Зверю. Ничего нового. Никто не звонил. Он отрапортовал, что читает очень хорошую книгу Фиделя Кастро: «История меня оправдает».

— Меня тоже, — сказал я и положил трубку.

Я отнес снимки в центральную редакцию. Вокруг них тут же собрался целый косяк сотрудников отдела новостей, ответственные секретари и руководители отдела заметок.

Один снимок был очень хороший: здоровенный охранник обнимает тощего товарища за плечи и делает красноречивый жест другой рукой. Молодой охранник выглядит бледным и потрясенным. Компресс на цветном кадре сияет белизной, а на рубашке видны следы крови.

Дверь углового кабинета отворилась, вышел сам шеф.

Он проследовал между рядами редакторов и руководителей (они слегка поклонились), взял в руки снимки и прокашлялся.

— Хорошие снимки, а? — сказал я. — Теперь, может, возьмут и в штат.

Окружение шефа издало легкий смешок. Но он сразу же заглох — ведь сам шеф даже не улыбнулся. Самые хитрые не смеялись, ждали реакции руководителя. Но их было немного. В этом шлейфе уровень не ахти какой высокий.

Тарн уже прокладывал себе дорогу сквозь толпу. Его пиджак нуждался в химчистке, галстук съехал, да и прилипший к губе окурок сигареты было бы неплохо погасить перед тем, как входить в центральную редакцию — здесь курить запрещалось.