Дик Фрэнсис - Твердая рука

Джон Вайкинг опять по-волчьи оскалил зубы и сказал:

— Ни одна машина на свете сегодня за нами не угонится.

— И вы на это рассчитывали? — воскликнул я. Он посмотрел на альтиметр.

— Пятнадцать тысяч футов, — проговорил он. — На этом мы и остановимся.

Знакомые летчики предсказали мне, что сегодня я возьму эту высоту. Пятьдесят узлов по ветру на пятнадцати тысячах футов, вот что они сказали. Держитесь, Сид, приятель, и мы приземлимся в Брайтоне, Я подумал о том, как мы двое стоим в корзине высотой до талии каждому из нас, а шириной в четыре фута и нас поддерживают теплый воздух и териленовые волокна. Мы в пятнадцати тысячах футов над землей и летим со скоростью пятьдесят семь миль в час, совершенно не чувствуя ее. Да мы оба сумасшедшие, пришел я к неутешительному выводу.

С земли мы, наверное, кажемся темным пятнышком. Ни одна машина за нами не угонится. Я улыбнулся Джону Вайкингу с не меньшим удовольствием, чем он мне, и мы оба расхохотались.

— Можете ли вы поверить? — сказал он. — Наконец я нашел человека, который не делает в штаны со страха.

Джон зажег еще одну сигарету, а затем перенес шланг горелки с опустевшего баллона на новый. Откручивая и заново прикручивая вентиль, он не выпускал сигарету изо рта, продолжая искоса поглядывать на меня сквозь дым.

Его любовь к риску не шла ни в какое сравнение с моей. Мчаться на лошади во весь опор и перелетать вместе с ней через барьеры ему, наверное, было бы просто скучно. К тому же, с горечью подумал я, это осталось для меня в прошлом.

Теперь, когда я пытаюсь одурачить людей, пригрозивших расправиться со мной и лишить меня обеих рук, мне безопаснее находиться рядом с сумасшедшим воздухоплавателем, пропаном, сигаретами, приключениями высоко в небе и тому подобным.

Я увидел на карте, что мы летим прямо к воздушному пути, ведущему к аэропорту в Гэтвике. Там с шумом взлетали и садились на землю большие самолеты, не ожидавшие столкновения с Круглыми и легкими аэростатами, незаконно проникшими на их трассу. О чем и сказал Джону. Он только пожал плечами.

— Все нормально, — проговорил он. — Мы больше не станем менять высоту и пролетим так еще полтора часа. Пусть нас подгоняет только ветер. Если вам не по себе, то, я полагаю, от недостатка кислорода. — Он вынул из кармана шерстяные перчатки и надел их. — Вам холодно?

— Да, немного. Он улыбнулся.

— У меня кальсоны под джинсами и два свитера под курткой. А вы, наверное, просто замерзаете.

— Спасибо за заботу. — Я встал на карту и засунул правую руку в карман.

Джон Вайкинг тут же заметил, что протез не реагирует на холод.

Он принялся возиться с горелками, потом посмотрел на часы, на землю, на альтиметр и, очевидно, остался доволен ходом событий. После этого с некоторым недоумением взглянул на меня, и я понял, что он размышляет, как я очутился на поле и зачем он мне понадобился. Время для подобных вопросов уже настало.

— Я приехал в парк Хайлейн, чтобы встретиться с вами, — сказал я. — Я имею в виду, с вами лично.

Он изумленно уставился на меня.

— Вы что, читаете мысли?

— Немного. — Я вынул руку из кармана и опустил ее в другой, достав оттуда книгу о навигации. — Я хотел спросить вас об этом. На форзаце написано ваше имя.

Он нахмурился и открыл книгу.

— Боже правый, а я-то гадал, куда она могла исчезнуть. Как она у вас оказалась?

— Вы давали ее кому-нибудь почитать?

— Не думаю.

— Хм, — проговорил я. — Если я опишу вам одного человека, сможете ли вы сказать, что знаете его?

— Валяйте.

— Ему двадцать восемь лет, — пояснил я. — У него темные волосы, приятная наружность. Он очень веселый, обожает шутки и розыгрыши, любит девушек, на редкость общителен, носит нож на ноге под носком и, по всей вероятности, мошенник.

— О, да, — ответил он и кивнул. — Он мой кузен.

Его кузен, Норрис Эббот. Что он натворил на этот раз, требовательным тоном осведомился Джон, а я вместо ответа задал ему новый вопрос: а что он вытворял раньше?

— Он не раз подделывал чеки, за которые платила его мать.

Где он живет, спросил я. Джон Вайкинг не знал. Он встречался с ним, лишь когда Норрис неожиданно являлся к нему, по обыкновению без денег. Он был голоден и мечтал, чтобы его покормили.

— А где живет его мать?

— Она умерла. Он теперь совсем один. Ни родителей, ни братьев, ни сестер.

И вообще никаких родственников, кроме меня. — Джон Вайкинг пристально поглядел на меня и нахмурился. — Почему вы обо всем этом спрашиваете? — Одна знакомая девушка хочет его отыскать. — Я пожал плечами. — Ничего особенного тут нет.

Он сразу утратил интерес и щелкнул рычагом для нового залпа.

— Мы дважды пользовались топливом неподалеку от земли, — пояснил он. — Вот почему я взял его так много. Какой-то всезнайка сказал Попси, что я собираюсь высоко взлететь и двинуться по авиатрассам.

По моим расчетам, до этих трасс было не так уж далеко.

— А вы не попадете в передрягу? — полюбопытствовал я.

Он опять оскалил зубы в улыбке.

— Нас не смогут засечь на радаре. Мы слишком малы и ничтожны для их техники. Если нам повезет, мы проскользнем, и это самое мудрое решение.

Я поднял карту и стал ее изучать. На пятнадцати тысячах футов мы будем считаться незаконно вторгшимися на авиатрассу с самого начала полета и почти до посадки, когда до земли останется всего двести футов.

Через час и пятьдесят минут полета он снова переключил баллон, и тонкая струя сжиженного газа вырвалась, подобно воде из прохудившегося шланга. Струя протекла в угол корзины и столкнулась с плетением, находившимся примерно в шести дюймах под самой высокой перекладиной.

Все это время Джон Вайкинг спокойно курил.

Жидкий пропан начал разливаться потоком. Джон Вайкинг выругался, как ни в чем не бывало нагнулся, и от его зажженной сигареты газ ВСЫХНУЛ и загорелся.

К счастью, все обошлось без страшного взрыва. Струя вспыхнула, как обычно вспыхивают струи, и пламя охватило плетеную часть корзины. Джон Вайкинг выкинул сигарету за борт, сорвал с головы легкую кепку и принялся отчаянно размахивать руками, гася очаги пламени в загоревшейся корзине, пока я пытался ликвидировать причину возникшего пожара и крутил вентиль газового баллона.

Когда огонь, дым и проклятия наконец развеялись по ветру, мы осмотрели корзину, обнаружив в ней дыру шести дюймов в диаметре, но никаких других повреждений не было.

— Корзины плохо горят, — спокойно проговорил он, словно ничего не случилось. — Не знаю, когда пламя прожгло бы больше, чем сейчас. — Он осмотрел свою кепку. Она была опалена по краям. После этого Джон Вайкинг, как маньяк, уставился на меня своими ясными голубыми глазами и несколько секунд не отрывал их.