Дик Фрэнсис - Твердая рука

— С каким акцентом он говорит?

— С северным. Но не знаю, с каким именно. А разве не все равно?

Барри Шуммук не был похож ни на кого из моих знакомых. Я робко поинтересовался:

— Вам известно, что... у него есть брат?

На лице Ливингстона отразилось удивление.

— Да, есть. Занятно, что он букмекер. — Он задумался. — Кажется, его зовут Терри. Нет, не Терри. А, вспомнил, Тревор. Они несколько раз приходили сюда вместе... два толстых жулика.

Барри Шуммук кончил работать и двинулся к двери.

— Вы хотите с ним встретиться? — осведомился мистер Ливингстон.

Я покачал головой. Вот уж чего я никак не хотел, знакомиться с братом Тревора Динсгейта в лаборатории, полной опасных микробов, с которыми он прекрасно умеет обращаться, а я нет.

Шуммук открыл дверь, вышел в застекленный коридор и направился в нашу сторону.

О, нет, подумал я.

Он явно намеревался зайти к нам, распахнул дверь комнаты, в которой мы находились, и заглянул туда, просунув голову и плечи.

— Доброе утро, мистер Ливингстон, — Сказал он. — Вы не видели мою коробку с диапозитивами?

Голоса у братьев были очень похожи — самоуверенные и довольно резкие. Но Барри говорил с более сильным манчестерским акцентом. Я попытался спрятать свою левую руку и заложил ее за спину. Лишь бы он поскорее убрался, подумал я.

— Нет, — не скрывая удовольствия, откликнулся мистер Ливингстон. — Барри, не могли бы вы уделить...

Ливингстон и я стояли перед рабочей скамеечкой, уставленной пустыми стеклянными колбами. Я повернулся влево, по-прежнему держа руку за спиной, и неловко задел скамейку правой рукой.

Разбил я не так уж и много, но грохот разнесся по всему коридору. От досады и удивления Ливингстон вновь зашевелил губами и подхватил уцелевшие колбы. Я повернулся к двери.

Она была закрыта. Спина Барри Шуммука мелькнула где-то в середине коридора, полы его халата развевались от быстрой ходьбы.

Я глубоко и с облегчением вздохнул и аккуратно поставил скамейку на место.

— Он ушел, — проговорил мистер Ливингстон. — Как жаль.

Я опять поехал в Исследовательский центр коневодства к Кену Армадейлу.

В дороге я прикидывал, сколько времени понадобится словоохотливому мистеру Ливингстону, чтобы рассказать Барри Шуммуку о визите человека по фамилии Холли, которого интересовали случаи свиного рожистого воспаления у лошадей.

Я чувствовал себя слабым и больным.

— Она сопротивляется всем обычным антибиотикам, — сказал Кен. — Настоящая, чистая работенка.

— Что ты имеешь в виду?

— Если любой старый антибиотик способен ее убить, ты не можешь быть уверен, что лошади не давали огромную дозу, как только у нее поднялась температура, но болезнь еще не развилась.

Я вздохнул.

— И как же им удалось повысить сопротивляемость?

— Они понемногу кормили ее антибиотиками, и у нее выработался иммунитет.

— Все это сложно чисто технически, тебе не кажется?

— Да, довольно-таки.

— Ты когда-нибудь слышал о Барри Шуммуке? Он нахмурился.

— Нет, не думаю.

Внутренний голос неотступно просил меня прекратить расспросы, скрыться, улететь в какое-нибудь безопасное место... в Австралию или на Северный полюс.

— У вас здесь есть кассетный магнитофон? — задал я вопрос.

— Я пользуюсь им для заметок, которые мне потом понадобятся. — Он встал, принес его и поставил для меня на стол, зарядив новую кассету. — Обычная болтовня, — сказал он. — В него встроен микрофон.

— Стой и слушай, — проговорил я. — Мне хочется, чтобы тут был свидетель.

До него не сразу дошел смысл моих слов.

— У тебя такой напряженный и озабоченный вид. Похоже, что это игра не по правилам?

— Нет, не всегда.

Я включил магнитофон и для начала назвал свое имя, лабораторию, где мы находились, и дату. Затем снова выключил его, сел и посмотрел на пальцы, которыми мне нужно было нажимать на кнопки.

— Что это, Сид? — спросил Кен.

Я взглянул сперва на него, а потом опять вниз.

— Ничего.

Я должен это сделать, подумал я. Непременно должен. Я никогда не стану прежним, если не сделаю этого.

Если я сделал выбор, а мне казалось, что я и правда его сделал, мне нужно сосредоточиться, хорошенько подумать и завершить дело, чего бы мне это ни стоило.

Возможно, мне будет страшно. Чисто физически страшно. Возможно, со мной что-то случится. Случится с моим телом, и я стану полным инвалидом. Такое я допускал. Но я никак не мог допустить, что начну презирать себя. Теперь я отчетливо сознавал, что подобное для меня хуже смерти.

Я одновременно нажал кнопки «настройка» и «запись» и бесповоротно нарушил обещание, которое дал Тревору Динсгейту.

Я позвонил Чико во время ленча и рассказал ему, что выяснил причину болезни лошадей Роз-мари.

— Суть в том, — начал я, — что сердечная недостаточность всех четырех лошадей вызвана свиным рожистым воспалением. Это сложная история, и я не стану излагать тебе подробно, как все случилось. Пусть теперь у распорядителей болит голова.

— Свиная болезнь? — недоверчиво переспросил Чико.

— Да. У большой букмекерской шишки Тревора Динсгейта есть брат. Он работает в месте, где производят вакцину для прививок от оспы, дифтерии и тому подобного. Они вместе разработали проект и начали заражать лучших лошадей вирусами свиного рожистого воспаления.

— И те стали проигрывать, — догадался Чико. — А уж они в это время гребли деньги лопатой.

— Верно, — сказал я.

Мне было очень трудно излагать план Тревора Динсгейта обычными словами и говорить о нем, словно об очередной «головоломке» нашей клиентки.

— А как ты это обнаружил? — поинтересовался Чико.

— У Генри Трейса умер Глинер, и вскрытие показало свиное рожистое воспаление. Когда я отправился в лабораторию по производству вакцин, то увидел там человека по фамилии Шуммук. Он специализируется на всяких странных микробах. И тут я вспомнил, что настоящая фамилия Тревора Динсгейта тоже Шуммук. Тревор Динсгейт очень близок с Джорджем Каспаром... а все заболевшие лошади, о которых нам известно, — из конюшни Джорджа Каспара.

— Любопытные совпадения, не так ли? — откликнулся Чико.

— Да, в какой-то мере. Но служба безопасности может ими воспользоваться.

— Эдди Кейт? — скептически произнес он.

— Он не брал за это взятки, не беспокойся.

— Ты сообщил Розмари?

— Еще нет.

— В этом есть что-то смешное, — заявил Чико.

— М-м-м.

— Ладно, Сид, дружище, — сказал он. — Ты с пользой провел весь этот день.

А мы разузнали кое-что о Ники Эше.

— Ники Эш с его ножом в носке — пустяк но сравнению с... по сравнению с...

— Эй, — донесся до меня обиженный голос Чико. — Неужели ты недоволен?

— Доволен, конечно. Что же вы разузнали?