Владимир Кашин - Следы на воде

— Говорят, что экспертиза наша идет все время вперед, а она оказывается бессильной в таких простых вещах, — поддел лейтенанта Коваль.

— Как это бессильной! — вскинулся «ас дактилоскопии». — Как это бессильной! Вы знаете, какие мы тайны расшифровываем! И вообще экспертная наука сейчас вышла на новые высоты. Взять хотя бы метод вакуумного напыления следов. А в научно-исследовательском институте милиции при помощи математического расчета частоты повторения папиллярных узоров могут определенно сказать, кому принадлежат следы: мужчине или женщине. А раньше это было абсолютно невозможно. Есть сведения, что японцы снимают отпечатки, оставшиеся после прикосновения преступника к коже своей жертвы. Вы понимаете: кожа к коже! Англичане применили в дактилоскопии лазер, он определяет отпечатки пальцев на ткани, резине, штукатурке — материалах, где их плохо видно. С помощью лазера можно увидеть следы папиллярных узоров, оставленных даже несколько лет тому назад!

— Так то же японцы и англичане! — Ковалю нравилась горячность симпатичного молодого эксперта, влюбленного в свое дело, и он не удержался от того, чтобы не распалить его еще сильней.

— Ну и что! У нас, например, до недавнего времени беда была со следами на песке, на тающем снегу — как на материалах, которые испытывают быстрые и необратимые изменения. А теперь — пожалуйста, следы и на песке, и на снегу идентифицируем.

— А вот отпечатки четвертого подозреваемого на ружье Комышана вы не определили… И поэтому мне пришлось еще кое-чем заняться…

— Товарищ полковник, — умоляюще произнес Головань, — они же совсем размыты. И в вакууме пробовали, и облучали. Дело не только в том, что преступник тряпкой вытер ружье. Еле заметные следы, которые остались, наложились на другие, такие же размытые, линии переместились… Здесь что-нибудь определить — все равно что увидеть следы на воде…

— Гм, — буркнул Коваль.

Обежав глазами небольшую комнату лаборатории, заставленную аппаратами и колбами с химическими реактивами, он увидел небольшой, покрытый белым пластиком свободный столик, возле которого были такие же белые табуретки, и направился к нему.

— А как у нас теперь с баллистической экспертизой, трассологией? — спросил Дмитрий Иванович, опускаясь на табурет. — Тоже есть прогресс?

Головань посмотрел на Коваля так, словно хотел спросить: «Вы что же, товарищ полковник в отставке, экзамен мне устраиваете?» Но хорошее воспитание и выдержка не изменили ему, и он принялся спокойно объяснять:

— Прекрасно, товарищ полковник. Научно-технический прогресс не обошел и трассологию. До недавнего времени пользовались выводами, сделанными экспертами при помощи обычного микроскопа; наверное, и сами заглядывали в него, чтобы убедиться в тождественности следов на пулях, выстреленных из одного и того же ствола. Но этот прибор имел свои недостатки. Сейчас для исследования применяются новые специальные приборы высокой точности — профилографы. Алмазная иголка этого прибора, двигаясь по поверхности предмета, фиксирует неимоверно малую неровность. На ленте профилографа можно получить профиль поверхности, увеличенный в двести тысяч раз! В двести тысяч раз! — повторил лейтенант, будто только сейчас осознал, что это значит. — Такое даже электронный микроскоп не может. Профилографы фиксируют не только ровную поверхность предмета, но и шаровидную, цилиндрическую, и это решило все проблемы экспертизы пуль, гильз и тому подобное…

— Да ну! — деланно удивился Коваль. — Тогда я вам еще кое-что покажу, чем мне пришлось заняться. А вы садитесь! — уже тоном приказа добавил он, и лейтенант опустился на свободную табуретку.

Дробинки Коваль умышленно оставил на конец беседы. Если бы он сразу показал их эксперту, тот вряд ли с такой горячностью говорил о напылении следов или о ворсинках из лодки, а Дмитрию Ивановичу нужен был собеседник, чтобы еще раз проверить свои соображения.

— Вот дробинки из шкурки. — Коваль нашел нужную ему шкурку и распластал ее на столе. — Смотрите, лейтенант, откуда я их выковырял.

— Редкий случай.

— Я и сам не ожидал. Наверное, хозяин не присматривался, сыпанул солью, свернул и спрятал… А потом, не разворачивая, отдал перекупщице, у которой их взяла моя знакомая.

Внимание эксперта больше всего привлекли неровные кусочки металла, очевидно кустарным способом изготовленная дробь. Он внимательно изучал их.

— Если мы установим, что это дробь, которой было заряжено ружье Комышана, то нетрудно будет найти хозяина шкурок — убийцу Чайкуна, — сказал Коваль.

— Думаю, что идентичность дроби мы установим. И не по конфигурации кусочков металла. Они, наверное, угодили в шкурку рикошетом и поэтому не пробили насквозь. Установим по химическому составу свинца, из которого вылил дробь ваш Комышан… Анализ проведем здесь. Но перед этим пошлем дробинки вместе со шкурками в Киев. Профилографа в нашем управлении еще нет. Возможно, обнаружится то, чего мы не видим. И ворсинки, найденные в лодке, пускай сопоставят. Там, конечно, и специалисты опытнее нашего…

— Ну, ну, — услышав последние слова лейтенанта, сказал вошедший в лабораторию майор Келеберда, — не прибедняйтесь, Головань… А предложение ваше поддерживаю. Не так ли, Дмитрий Иванович?

Коваль согласно кивнул, наблюдая, как эксперт упаковывает дробинки и шкурки в специальные пакеты.

— Вы сразу обратно или побудете в Херсоне?

— Домой, домой! — нетерпеливо произнес Коваль. Его уже тянуло в Лиманское.

— На чем вы приехали, Дмитрий Иванович? — лишь сейчас поинтересовался Келеберда.

— Автобусом.

— Моя машина свободна. Пожалуйста.

Коваль мог бы автобусом и вернуться в Лиманское, не изменяя своей привычке находиться как можно больше среди людей. Но в последнее время, отлучаясь, чувствовал какое-то беспокойство. Ему начинало казаться, что в его отсутствие может произойти непоправимое. И хотя понимал, что такие опасения не имеют достаточных оснований, все равно старался побыстрее возвращаться на место ожидаемых событий, которые, как ему казалось, назревая незаметно, могут в любую минуту прорваться наружу.

Ч е т в е р т ы й не давал покоя.

Солнце садилось за волнистой равниной, которая простерлась за Лиманским. Его косые лучи высвечивали воду в заливе. У берега она уже «зацветала», затягивалась мелкой ряской, но солнце делало ее прозрачной, словно изумрудной.

Дмитрий Иванович задумчиво прохаживался возле гостиницы, то и дело бросая взгляд на лиман. Никаких солнечных переливов он не замечал.

Время шло, а ответ из научно-технической лаборатории министерства все не приходил. Вообще после разговора с экспертом-криминалистом Голованем у Дмитрия Ивановича уже не было уверенности, что какие-то следы на шкурках будут выявлены и помогут изобличить Ч е т в е р т о г о.