Райдо Витич - Синдром синей бороды

— Веселится, братец, — недовольно буркнула Маша и вихрем понеслась в комнату Ярослава. Вадим настроенный более благодушно, поспешил за ней, чтобы спасти юношу от сестринского гнева, и возможно аппаратуру от серьезной поломки. Судя по виду девушки, настроена она была решительно не только по отношению к брату, но и к его музыкальным пристрастиям. Однако, дойдя до распахнутой настежь двери, из которой ухало и выло, так что подпрыгивали жалюзи в зале напротив, Маша остановилась и застыла, открыв рот. Вадим заглянул в комнату через ее плечо и не сдержал смешка: Лика импровизировала на пылесосном шланге вместо гитары, а Ярослав, изгибаясь в экстатических ломках напротив нее, изображал солиста — орал нечто замысловатое в гантель, что заменила ему микрофон.

— Занятный дуэт, — хмыкнул Вадим. — Будущий Кипелов и Кормухина! Таланты!

Маша одарила Грекова непонимающим взглядом и, шагнув в комнату, вырвала шнур из розетки, пнула от переизбытка чувств по колонкам. Те издали хриплое `бемс-с' и смолкли. Неудавшиеся рокеры удивленно уставились на гостей.

— Ой, — издала Лика и попыталась спрятать использованный не по назначению шланг от пылесоса за спину. Ярослав же пошел в наступление на сестру, прикрывая девушку.

`Молодей, мальчик: лучшая защита — нападение', - хмыкнул Греков и направился на кухню, чтобы не смущать молодежь своим присутствием. Но на минуту остановился на полпути, услышав столь замысловатую речь, что в пору было ее записывать, как народный фольклор.

— Ты чё, коза, совсем оборзела?!

— Рот закрой, придурок! Вечером все родителям расскажу!

— Ябеда-карябида! Я тоже найду, что родокам сказать. Про тебя! Ишь борзая какая!

— Замолчи! А ты что уставилась?! Твое место где?! А ну, вон отсюда!…

Вадим зашел на кухню и прикрыл дверь, чтоб не слышать Машиных тирад. Уничижительных, и тем неприятных для него. Хотя и обращалась племянница не к нему…

Девушка влетела в кухню, в рекордные сроки закончив прения. Мазнула злым взглядом по равнодушному лицу Вадима и бросила:

— Извини.

Принялась продукты из пакета выкладывать.

— Ничего страшного, — кивнул мужчина, взял яблоко с вазы и сел за стол. — Смотрю не любишь ты рок, а Лику и подавно — ненавидишь.

— Много чести!

— Что так?

— Некого ненавидеть. Подобие человека, пародию на личность? Увольте. Пусть сначала кем-то станет, чтоб удостоится любви или ненависти.

Вадим прищурился и захрустел яблоком, обдумывая услышанное.

— Я думал, что проявление данных качеств зависит от проявления достоинств или недостатков характера, а не признаков зрелости личности.

— Лика ненормальная.

— Это диагноз, твое мнение или желание?

— Совокупность.

— Тогда ты должна проявлять терпимость к убогой…

— Только и делаю, что проявляю! — скривилась девушка.

Вадим отложил надкусанное яблоко: аппетит пропал.

— Столь явная ненависть должна иметь веские причины…

— Более, чем веские! Глобальные! Монументальные!

— Поведаешь?

— Долгая история, — сникла Маша.

— Это я уже слышал. Все о чем ты не хочешь говорить относиться к долгим историям, а мы, кажется, опаздываем, да? Или боишься, что я засну, пока будешь излагать?

Девушка умоляюще посмотрела на мужчину. Тот хмыкнул, соглашаясь, встал:

— Пойду общаться с племянником. Поддержу покалеченную в борьбе за светлые рок-идеалы, личность. А ты примерь платье. Вечером идем в казино, отмечать твое возвращение в Alma Mater, не забывай.

— Не сегодня, лучше в выходные.

— Хорошо, — улыбнулся, хитро щуря глаза. — Это я сговорчивый или ты умеешь уговаривать? Кстати, или совсем некстати… фамилия у Лики?…

— Цезарева, а что?

— Так, — пожал плечами, и вышел.

— Досталось? — улыбнулся взъерошенному Ярославу, протягивая ладонь. Тот пожал, скорчив неопределенную рожицу:

— Да, ну, коза, замучила со своим дерганьем. Лику вон напугала.

— Ничего.

— Как раз — дофига! Проблем теперь будет, сеструха наверняка настучит мамане.

— Пожурят да перестанут. Первый раз?

— Да мне-то что? Мне на их недовольство, как и на сеструхино, фиолетово в ромбик. Лику жалко.

— Что она такого сделала, чтоб ругать? Не думаю, что твои родители проявят недовольство…

— Маманя накажет, сто процентов.

— Розгами? — усмехнулся Вадим, совершенно не понимая причины озабоченности парня. Дело, по его мнению, и трех слов в диалоге не стоило, а столько фраз и мыслей уже образовали, что в пору импровизированный рок-концерт, к трагедии причислить.

Парень вздохнул, с осуждением глянув на мужчину:

— Ничего вы не понимаете, дядя Вадим. Машка обязательно скажет, характер у нее вредный, занудный. А мамка обязательно Лику накажет, она ей и меньшего не спускает. Лишит премии, а девчонка и так копейки считает.

— Слышал я про ее `колоссальную' зарплату.

— Вот и представьте.

Вадим задумчиво посмотрел на Ярослава:

— Уверен?

— Сто процентов. Говорю же.

— Тогда давай искать выход, если конечно хочешь Лике помочь, сохранить доход.

Парень поморщился, почесал затылок и выдал:

— На себя возьму, мол, заставил.

— Что заставил? — хмыкнул Греков. — Рок-гитариста парадировать?

— Ага. Скажу: репетировал, другой пары для дуэта не было.

Вадим еле сдержал смех, представив Ярослава излагающего свою версию отцу и матери, их лица, недоуменные взгляды.

— Не думаю, что ты поможешь девушке, изложив столь бредовую версию родителям.

— Думаете, не проникнуться?

— Угу. Что-то подсказывает — мимо.

— Тогда — не знаю, — искренне расстроился парень.

— Есть одно предложение, — Вадим вытащил бумажник из кармана пиджака. — Компенсируем Лике возможную потерю самостоятельно. В обход родительского бюджета.

И протянул Ярославу сто долларов. Тот отшатнулся:

— Да, вы что, дядя Вадим, не возьмет она.

— Уверен?

— Как в себе.

— Уже давал?

— Ну, — замялся.

— Значит, плохо давал. Учись давать так, чтоб не отказывали даже бессеребрянники.

— Да не умею я, — сдвинул брови на переносице парень.

— Самое легко сказать — не умею. Ты мужчина, значит должен уметь все, а что не умеешь — учись. Бери, — сунул ему в карман купюру. — Сходи с девушкой для начала в кафе, потом в магазин, набери деликатесов и напросись в гости, чай попить или на кота посмотреть.

— Нет у нее кота.

— Значит, на портрет любимой бабушки.

До юноши, наконец, дошло, и он заулыбался:

— А вы стратег, дядя Вадим.

— Угу, старый ловелас. Пока в отпуске делюсь опытом. На кафе, — протянул пятьсот рублей.

Ярослав замялся в нерешительности, и выдал гениальное:

— В долг.

— Угу. С первой пенсии отдашь, — улыбнулся Вадим, и, одарив парня насмешливым взглядом, вышел из комнаты: `В долг'! С вашего долга слишком большой процент накопился. Жизни не хватит расплатится…