Татьяна Рябинина - Семь понедельников подряд

Я дергала Светку за рукав, но Остапа, как говорится, понесло.

Выслушав ее внимательно, участковый встал, надел фуражку и сухо заметил:

- Через три дня вернусь. Если будете еще здесь – пеняйте на себя.

Володя выбежал за ним, зацепившись штанами за косяк и смачно выругавшись. Таисия, что-то ворча себе под нос, принялась убирать со стола.

- Интересно, а «немой» с регистрацией здесь живет? – буркнула Светка, помогая ей собрать чашки.

- Да прям! – хмыкнула Таисия. – Просто вы Володьку обидели, а Вася, ну, участковый, какой-то его родственник. То ли брат двоюродный, то ли дядька. Вот Володька и кляузничает чуть что. Сейчас поедут вместе на мотоцикле в Пичаево «штраф» ваш пропивать. Дрянной мужичишка Володька. Бабник страшный. И что они в нем только находят, не пойму. Ну вот что, девочки… - аккуратно свернув парадную клетчатую скатерть, Таисия посмотрел на нас в упор.

- Нам собираться и выметаться? – снова полезла на рожон Светка.

- Я такое сказала? Просто постарайтесь впредь не нарываться на неприятности. Вы тут люди новые, на виду, за каждый вашим шагом следят и обсуждают. Второй день дискуссия идет, как это вы в церковь зашли, и вас небесным огнем не спалило. А уж то, что ты, Оля, у матушки в гостях была… Вот поэтому, говорят, у нее и выкидыш случился. Потому как не надо было ей с тобой разговаривать. Наверно, ты на нее порчу напустила.

- А у нее выкидыш? – испугалась я. – Ведь срок-то уже большой.

- Да ничего с ней не случилось страшного. Просто нехорошо стало, бывает. Может, на сохранении полежит, а может, и домой отпустят. Батюшка еще, кажется, не вернулся. Ты попозже сходи, узнай.

Прибрав и помыв посуду, Таисия, как обычно, отправилась к своей подруге Полине.

- Слушай, этот кошмар нам башку затарил, а мы обделались и поверили, - плюхнувшись на свою лежанку, сказала Светка. – В три дня человек должен зарегистрироваться, если остается больше, чем на десять суток, я теперь вспомнила. И все-таки желательно нам за три дня со всем управиться и уехать

- Тогда, может, чтобы время зря не терять, пока на кладбище сходим? Посмотрим, где часовня была, путь прикинем.

- Пойдем, - Светку словно пружиной подкинуло.

Приоткрыв калитку, она выглянула и вдруг отпрянула обратно во двор.

- Ты что? – удивилась я.

- Там этот… Сидит.

Отодвинув ее, я выглянула на улицу. У колонки сидел на какой-то ржавой трубе Федька. Сидел и, вроде бы, дремал, а на самом деле следил за нашей калиткой.

- Что делать будем?

- Он за нами пойдет. На что хочешь спорим, - с жаром зашептала Светка. – Придется подождать.

- Пока снова участковый мордоворот не приедет? Давай разделимся. Одна выйдет через заднюю калитку и пойдет на кладбище, а другая поводит его за собой по селу. Ну, в магазин там, тем более, все равно надо продуктов купить.

- Чур, я на кладбище!

Я только плечами пожала:

- Пожалуйста. Только учти, на дорожке свинья.

Борька действительно блаженно дремал на дорожке, ведущей мимо туалета к задней калитке. Светка побледнела.

- Нет уж, тогда лучше ты иди на кладбище, - заявила она.

- Страшнее свина зверя нет, - поддела я.

Свирепо зыркнув глазами, Светка вышла на улицу. Я выждала пару минут, подхватила злополучную лопату, перешагнула через Борькин зад и вышла на поле. Пересекла его и направилась вдоль опушки по направлению к реке. Идти было далеко: кладбище располагалась за противоположной околицей. Предстояло пройти по дуге километра три. Канава, в которую мы со Светкой свалились в первый вечер, местами углублялась до глубочайшего лога. В конце концов лес отступил за реку и забрался так высоко, что в обрывистом песчаном склоне выкопали пещерки ласточки. Они носились над водой, и от их криков стало как-то тревожно.

Тут мне встретились какие-то подростки. С воплями «ведьма, ведьма идет» они отскочили от меня на безопасное расстояние, принялись свистеть и неумело материться, приплясывая на месте. Я остановилась и решительно повернулась в их сторону. Наверно, вид у меня был довольно страшный, потому что они с криками бросились врассыпную.

Речка нырнула в лес, и я снова пошла по опушке. И тут же почувствовала чей-то взгляд. Словно зачесалось под лопатками. Опять?

Я остановилась, огляделась. Вокруг никого. Если только в лесу кто-то прячется. Может, кто-то посмелее из подростков увязался посмотреть, куда направляется ведьма?

Первым моим побуждением было вернуться тем же кружным путем домой, но я преодолела этот порыв и припустила бегом. Лес в этом месте выходил в поле мыском. Влетев туда, я спряталась за деревом. Если кто-то идет за мной, он непременно должен пройти мимо, чтобы посмотреть, куда я делась. Очередная серия дежавю. Всего-навсего позавчера я уже пряталась вот так под кустом от Федьки. Неужели Светке не удалось увести его за собой?

А вдруг он не один?

Ведь он же звонил кому-то и говорил о нас. Может, кто-то приехал ему на подмогу?

На дорожке мелькнул чей-то силуэт. Но как я ни вглядывалась сквозь ветки, так и не смогла понять, кто это. Единственное, в чем я твердо была уверена: Федька ниже ростом.

Кто бы там ни был, он пошел по дороге в сторону села. А я, выждав немного, чтобы он удалился и не мог меня увидеть, поплелась дальше кругом. Минут через пятнадцать передо мной выросла невысокая горка. Между редкими деревьями просвечивали могильные кресты.

Никогда у меня не было суеверного страха перед кладбищами. Скорее уж живых надо бояться, а то и себя саму в порыве вдохновенной глупости, но здесь мне стало как-то совсем не по себе. Уж больно этот погост был унылый и запущенный. Да и витютень гукал так противно, словно из бочки. В нижней, сравнительно новой части кладбища были аккуратные могилы, гранитные памятники, добротные кресты, блестящие свежей краской оградки и венки из пластмассовых цветов. Выше виднелись заросшие травой невысокие холмики без всяких опознавательных знаков. Первоначальную мысль походить, поискать могилы предков можно было отмести как не выдержавшую испытания действительностью.

Часовню некогда построили примерно на середине горушки. Видимо, склон здесь специально сравняли под небольшую площадку. Снесли часовню, надо думать, не раньше середины тридцатых, потому что дедушка хорошо ее помнил и часто описывал: совсем небольшую, деревянную, с невысокой папертью, чтобы удобнее заносить гробы, и шатровой крышей, увенчанной маленькой главкой. Когда-то при часовне даже был специальный священник – «панихидный», выведенный по какой-то причине за штат и направленный сюда специально для отпеваний и панихид. Правда, работы у него было немного, потому что чаще всего желали, чтобы на кладбище провожал непременно «свой» батюшка.

Сейчас площадка кое-где заросла травой и была завалена всяким мусором. Под могилы это ровное и удобное место не употребляли, наверно из-за оставшегося фундамента. По заходящему солнцу и очертаниям этого самого фундамента я сориентировалась на местности и прикинула, что лучше идти на запад.