Татьяна Рябинина - Бюро волшебных случайностей

В тот раз я обошлась мелкой пакостной местью, но этого, видимо, было слишком мало. Теперь я не собиралась глотать оскорбления молча. Нет, я устрою грандиозный скандал, разнесу в клочья всю квартиру – даже если он меня изобьет или вызовет милицию. Пусть! Но я не буду чувствовать, что осталась в долгу.

Дверь мне открыла женщина, которую я даже не разглядела. И это подогрело мою ярость еще на несколько градусов.

Брянцев разговаривал по сотовому. Увидев меня, он удивленно вскинул брови, но тут же ухмыльнулся и повернулся ко мне спиной, продолжая разговор. Я стояла, прислонившись к дверному косяку, и ждала.

- Какая приятная неожиданность, - хищно оскалился Брянцев, положив телефон на стол. – Чем обязан?

- Ты!.. – я так и задохнулась, ненависть переполняла меня, распирала изнутри, не давала дышать и думать, она рвалась наружу.

Брянцев был не то чтобы совсем пьян, скажем, изрядно нетрезв. На столе стояла почти пустая бутылка «Мартеля» и две пузатые плоские рюмки.

- Я, моя ласточка, я, кто же еще, - гадко захихикал он. – Смотри, как запыхалась! Торопилась, видать.

Брянцев подошел ко мне вплотную, обдав коньячным выхлопом, двумя пальцами приподнял мой подбородок – наглым и вульгарным жестом хозяина, который я всегда ненавидела. Глаза его масляно поблескивали. Похоже, он не совсем правильно понял цель моего визита. Вернее, совсем неправильно.

Я ударила его по руке и сделала шаг назад. Он уставился на меня непонимающим взглядом.

- В чем дело-то? Чего ты кобенишься?

Брянцев схватил меня за плечи, да так, что я вскрикнула от боли. Дохляк дохляком, а руки, как клещи. Кажется, я влипла по-черному.

- Отпусти! – заорала я, пытаясь вырваться, но он все сильнее прижимал меня к себе, шарил потными руками по груди, жарко дышал в шею.

Господи, неужели когда-то мне это нравилось? Неужели я мечтала прожить с ним всю жизнь до гробовой доски и сходила с ума, когда он меня бросил?!

- А ты, Лизка, еще ничего, - жарко и невнятно бурчал он мне в ухо. – Не прогонять же бабу, если сама пришла, да?

Его лицо свекольно покраснело, на лбу выступили капли пота. По-прежнему прижимая меня к себе, Брянцев пытался расстегнуть молнию моей юбки.

Я хотела закричать, но спазм сдавил горло, и из него вырывались только какие-то хрюкающие звуки. Наконец я изловчилась с силой наступить острым каблуком Брянцеву на ногу. Какое счастье, что я отношусь к моде консервативно и никогда не изменяю «лодочкам» на «шпильках». Такие каблуки коварно застревают в любой щели, но в этот момент они мне помогли. Брянцев взвыл и с маху ударил меня по лицу. Я отлетела в сторону и получила небольшую фору. Боль заставила мобилизоваться.

Спотыкаясь и цепляясь за мебель, я понеслась из одной комнаты в другую. Только бы все осталось по-прежнему!

Вот и кабинет. Окно открыто.

- Ну и куда ты теперь денешься? – сытым жеребцом заржал Брянцев. – В окно прыгнешь? Так ты пятнадцать лет назад уже хотела это проделать, да духу не хватило.

Я протянула руку и нащупала в трещине лепнины за окном пистолет. Брянцев вытаращил глаза и приоткрыл рот. Такого финта он явно не ожидал.

…Когда Вовка распахнул окно и вышел из кабинета, я сидела за письменным столом его отца – старинным, огромным, как бильярд, с великим множеством выдвижных ящиков и ящичков, всегда закрытых на ключ. И вдруг я заметила, что один из ящиков слегка приоткрыт. Без тени мысли, совершенно машинально, я выдвинула его и увидела маленький, словно игрушечный, пистолетик. Взяла его в руки, повертела, зачем-то заглянула в дуло, понюхала. Он так ловко ложился в ладонь, в нем было что-то завораживающее.

Держа пистолет в руках, я подошла к окну, посмотрела вниз. Что, если выстрелить себе в висок и упасть вниз? Это уж наверняка с гарантией. А какие неприятности будут у Брянцева – ведь пистолет-то принадлежит его отцу. Может, даже Вовку обвинят в моем убийстве – пусть тогда повертит задом, доказывая, что не верблюд.

Пистолет неприятно холодил кожу, рука дрожала. Ну же!

А он вообще заряжен? Если бы я хоть что-то понимала в этом. А как проверить?

Да выстрелить – и все дела.

Зажмурившись, я нажала на курок. Сухой щелчок. По моей спине, несмотря на льющийся в окно холод, потекли струйки пота. Осечка? Или все-таки не заряжен?

Но повторить эксперимент смелости не хватило. Уж лучше прыгнуть.

Подтянувшись, я села на подоконник. Рука соскользнула с рамы, пальцы угодили в глубокую трещину. Надо же, тайник, отстраненно подумала я. И вдруг меня осенило.

Не буду я прыгать. Кому, спрашивается, будет от этого хуже? Брянцеву? Да как же, держи карман! Ну, помурыжат его немного, а потом закроют дело за отсутствием состава преступления. Чистое самоубийство. Через пару месяцев он даже не вспомнит, как меня зовут. А вот если…

Я состроила ухмылку, которую определила для себя как мефистофельскую, и засунула пистолет в щель. Он уютно устроился там, еще и место осталось. Вот теперь Брянцев попрыгает, доказывая папеньке, что и пальцем до пистолета не дотрагивался. Лиза Журавлева? Да не смешите! Я осторожно, краешком рукава, взяла ключик, лежащий на столе в пепельнице, закрыла ящик и положила ключ обратно. Ничего не знаю. Я не я и лошадь не моя!

Посидев еще пару минут, я направилась по анфиладе мимо развалившегося на диване Брянцева в прихожую. В спину ударил жизнерадостный издевательский хохот…

- Ты это что… с ума сошла? – прошлепал языком в момент протрезвевший Брянцев.

- Уйди с дороги!

- Так вот куда пистолет делся, - дошло до него наконец. – Я так и думал, что это твоих рук дело, а отец все на меня пер танком. Слушай! Лиз, давай по-хорошему, ведь ты же умная женщина. Ну так же нельзя. Давай поговорим.

Бормоча весь этот бред, он отступал – неловко, задом. Конечно, я могла выйти через вторую дверь в коридор, но боялась, что Брянцев набросится на меня сзади. Похоже, он тоже боялся повернуться спиной и поэтому пятился раком. Так мы оказались в соседней комнате, а затем в следующей – спальне.

Я все время помнила, что пистолет не заряжен, и старалась сделать как можно более страшный вид. Но Брянцев, похоже, почувствовал мою неуверенность. То ли он догадался, то ли просто подумал, что я не решусь выстрелить, рванулся вперед, пытаясь выбить из моей руки пистолет и швырнуть меня на кровать. Уж не знаю, как мне удалось вывернуться. Отскочив, я зацепилась каблуком за ковер, споткнулась и… случайно нажала на курок.

Грохот выстрела оглушил меня, пистолет выпал из рук. Брянцев стоял и смотрел на меня, прижав руку к груди. На мгновенье мне показалось, что ничего не произошло, что выстрел мне просто почудился. Или, на худой конец, я промахнулась. Но Вовка опустил руку, и на его белой рубашке ночным кошмаром зацвела рдяная клякса. Он хотел что-то сказать, но только шевелил губами, а потом неловко, некрасиво упал на ковер. По его лицу пробежала судорога, и оно вдруг разгладилось, словно растаяли бежавшие по воде круги.