Андре Нортон - ЧИХНЁШЬ В ВОСКРЕСЕНЬЕ...

Когда она вышла из дома, невесть откуда взявшиеся грозовые тучи наползли на солнце. Фредерика посмотре­ла на небо и решила вернуться за дождевиком. Дом показался ей ещё более пустым, чем обычно, и она страшилась одной только мысли о возвращении в тем­ноте.

Подходя к «Каретам и лошадям», она услышала изнут­ри гул голосов. Боже, подумала она, словно осиное гнездо. Тут, должно быть, собрался весь город. И услы­шала, как сама говорит вслух:

— Надеюсь, это не приём.

К её изумлению, кто-то рядом ответил:

— Не приём. Просто всякий, у кого есть здравый смысл, посещает специальные ужины. Ужин подаётся в буфете и пользуется большой известностью.

Голос с лёгким иностранным акцентом, слегка свистя­щее «с"» показалось Фредерике знакомым, она быстро повернулась и увидела позади себя Филиппину Саттон.

— Боже, я и не слышала, как вы подошли. Мне пора перестать разговаривать с собой. Я слишком одиноко живу.

— Простите, если я вас испугала. Я надеваю эти сандалии в лаборатории и часто забываю их снять вместе с халатом. Простите. Я не понимала, что подбираюсь к вам втихомолку.

— Всё в порядке. И я рада вас снова увидеть.

И это правда. Из всех жильцов Фермы Филиппина — самая привлекательная и дружелюбная. Миссис Саттон словно принадлежит иному миру, она как будто закута­лась в волшебную мантию и не видит обычных людей. Возможно, несчастная женщина поступает так, чтобы уйти от тревог и беспокойств жизни. Что за необычная семья! Питер рассказывал, что мистер Саттон умер в 1929 или 30 году. О нём тоже поговаривали — будто бы он повесился, когда его одолели финансовые неприятности. А миссис Саттон осталась с Кэтрин, наркоманкой, эгоис­тичной и — если слова Роджера правдивы — жестокой. Сам Роджер, неудачник в послевоенном мире, невротик, доведённый почти до безумия своей ненавистью к сестре. Кто ещё? «Ма» Хартвел, ведущая там дела. Просто дере­венская сплетница, какой кажется, или гораздо более зловещий персонаж? Её дочь Марджи, склонная к худ­шим проявлениям подростковых комплексов. И все эти абсолютно непохожие друг на друга люди живут на Фер­ме — и с ними Филиппина, которая ладит со всеми. Не очень ей там хорошо живётся, решила Фредерика, входя вслед за француженкой в переполненную гостиную.

Все посмотрели на двух вошедших женщин, и Фреде­рика почувствовала благодарность к Филиппине, что ей не пришлось входить одной. Филиппина всегда действо­вала на неё успокаивающе. Неудивительно, что и Роджер спокоен в её присутствии. Может, он в неё влюблён? Такое усложнение ещё более запутало бы дело.

— Что мы должны делать? — Фредерика неожиданно обнаружила, что слишком увлеклась своими мыслями, и задала вопрос с искренним беспокойством.

— Еду подают в столовой. Возьмём, что захотим, и есть будем, где понравится. Официантки приносят кофе. Пла­тят авансом — тоже в столовой.

Фредерика вслед за Филиппинои прошла в столовую и ахнула, увидев столы, заставленные едой. — Чудовищно, верно? — спросила Филиппина, и Фредерика подумала, не высказала ли она снова свои мысли вслух.

— «Чудовищно» — не вполне подходящее слово, — сразу ответила она. Продолжая идти за Филиппиной, она положила себе на тарелку омара, холодную индюшку, ветчину, салат и булочки. И тут с отчаянием заметила, что Филиппина взяла только маленький кусочек индюш­ки и ложку салата.

— О, Боже! Кажется, я пожадничала, — пробормотала Фредерика, покраснев.

— Ерунда. У вас ведь не было такого воскресного обеда, как у нас на Ферме. Что бы ни произошло: сражение, убийство, неожиданная смерть, — обед состо­ится обязательно... О, Mon Dieu, что я сказала!..

Фредерика положила руку ей на плечо и почувствова­ла, что Филиппина дрожит.

— Должно быть, ужасно было сегодня, — просто сказала она.

Филиппина бросила на неё благодарный взгляд, и тут, когда они подошли к ширме в другом конце столовой, откуда ни возьмись появилась Марджи.

— Чёрт возьми! — выпалила она Фредерике. И снова: — Чёрт возьми! Можно мне посидеть с вами? Пожалуй­ста, расскажите мне всё! — чрезвычайно возбуждённая девушка как будто позабыла своё прежнее враждебное отношение.

Фредерика была совершенно не готова к такому пря­мому нападению. К её ужасу, и остальные горожане, с которыми она встречалась только на ярмарке или в магазине, окружили её и стали задавать вопросы. Фреде­рика отчаянно оглядывалась в поисках защитника, но не было видно ни Питера Мохана, ни Тэйна Кэри; а Филиппину вытолкнули за пределы круга, образовавшегося вокруг Фредерики.

— Ничего особенного я рассказать не могу, — в отчаянии заявила Фредерика. — Всё произошло так неожиданно и ужасно. Нельзя ли... О, пожалуйста, нельзя ли на сегодня забыть об этом? — как они могут так себя вести?

Но Марджи настаивала, и ещё несколько человек поддерживали её настойчивыми вопросами.

Фредерике стало вдруг так плохо, груда еды на тарелке вызывала одну тошноту. И в этот момент рядом с ней появилось приятное лицо доктора Скотта.

— Марджи, ты меня удивляешь, — мягко сказал он, в голосе его звучала скорее ласка, чем укор. — А если бы ты вернулась домой с ярмарки и нашла в своём гамаке мертвеца? Понравилось бы тебе ужинать и говорить об этом?

— О! — восторженно отозвалась Марджи, не обращая внимания на выговор. — Значит, вынашли тело в гамаке? Чёрт возьми! Хотела бы я быть там! А помните, Фредерика, я ведь предсказала это на ярмарке? Но я не понимаю, как она попала туда. И когда — как вы думаете?

Теперь вокруг Фредерики собралась настоящая толпа. Доктор вынужден был поднять свою полную руку и сказать громко, так, чтобы все в комнате услышали:

— Вы все должны понять, что мы не будем проводить расследование здесь в гостинице в приятный воскресный вечер. Если я услышу ещё хоть один вопрос или замеча­ние, без всяких колебаний сделаю укол, чтобы молчали. Моя чёрная сумка в машине. Идёмте, мисс Винг, поси­дим вон там в углу. Мне хочется попросить у вас совета, что почитать. Я знаю, что, как и дорогая Люси, вы в этом деле авторитет.

Фредерике хотелось бросить свою тарелку и обнять доктора. Но она только благодарно улыбнулась ему. До­ктор стал её другом на всю жизнь.

В этот момент вспыхнула молния, и сразу вслед за ней раскатился гром. Как будто докгора поддержало небесное знамение, и толпа недовольно разошлась.

— Садитесь рядом, — предложил врач, отыскав два свободных стула. И когда они уселись, достал из кармана флакончик с таблетками. — На случай, если вам трудно будет уснуть. Это вам не повредит. Успокаивает нервы. По правде говоря, не знаю никого, кто имел бы право нервничать больше вас.

— Спасибо. Вы очень добры, — быстро ответила Фредерика. — Но через день-два я и так приду в себя.