Анна Данилова - Черника на снегу

Светлые, с рыжеватым отливом, волосы Риты потускнели и приобрели смуглый, медный оттенок. Все как-то сразу поблекло, а уголки губ опустились. Любовь кончилась, жизнь потеряла смысл.

Умом Рита понимала, что жизнь ее не оборвалась, что, помимо любви к Марку, в ее судьбе большое место занимают дочь, мама и, конечно, творчество. Но как-то сразу все стало бессмысленным, бесполезным, бес… без… безвкусным, что ли… Руки отчего-то дрожали, а в горле застрял твердый ком.

«… Ты танцуешь под моими окнами в мороз, в каком-то невероятном, цветочном платье, под снегом, обдуваемая ветром, в твои волосы забивается снег, а я должна воспринимать это как норму?» – «Ну, нашло на человека… Со всеми бывает… Вот если бы вас бросил муж, что бы вы стали делать? Как бы вы себя повели?» – «Не знаю, как-то не задумывалась над этим…» – «Это больно, поверьте мне. Вероятно, это был мой болевой порог, пик… И я не выдержала, сорвалась …»

Рита вдруг отчетливо поняла, что же ее удерживает от того, чтобы пуститься в волны безумств. В спальне – мама и Фабиола. Это они, сами того не подозревая, держат ее крепко и не дают – пока – впасть в черную меланхолию. Она как бы зависла между возможностью продолжать как-то жить дальше, ради них, и невозможностью существовать с мыслью, что тебя предали. Рита пыталась понять, что с ней происходит. Вроде бы она тонет, бьет руками по воде, пытаясь удержаться на плаву, хочет кричать, но не может, даже рот открыть не удается, челюсти свело судорогой, и не знает, что ее ждет через минуту – утонет ли она все-таки или выплывет. Или, что самое важное: а стоит ли так барахтаться, если над водой все так плохо, беспросветно и подло? И внутренним взором видит спину удаляющегося Марка. Она «видит» этот образ время от времени, когда чувствует, как он отдаляется от нее, или, вернее, когда ей кажется, что он отдаляется от нее, а на самом деле это всего лишь ее здоровая женская мнительность. Мнительность влюбленной женщины.

…Она пришла в себя, увидев склонившуюся над ней Миру. От нее пахло снегом и надеждой.

– Рита, что случилось? Дверь была открыта, и я вошла, не стала беспокоить Ксению Илларионовну… Почему ты лежишь на полу?

Рита поднялась с ковра и огляделась по сторонам. Сильно болела голова. Должно быть, она все-таки потеряла сознание, упала и, возможно, ударилась обо что-то… И локоть тоже болел.

– Ты по телефону сказала мне об этой девице, которая танцевала под твоими окнами… Это она тебя ударила? Она что-нибудь украла?

– Да, украла. Она Марка украла. – И Рита разрыдалась. Сбивчиво, захлебываясь слезами, она рассказала, как после отъезда Наташи решила – так просто – проверить ящики письменного стола Марка и его карманы, после Наташиных слов и обнаруженного в своем телефоне звонка Наташи Марку.

– Ты пойми, – давилась она слезами, – это же противоречит всем моим принципам. Я никогда бы не сделала этого, если бы не Наташа… Я никогда прежде не проверяла карманы Марка, это неприлично, наконец! Да у него может быть миллион разных телефонов, служебных или просто по делу… свидетелей каких-нибудь, агентов… Я знаю, что на него работает целая группа людей, поставляющих ему за деньги определенного рода информацию, касающуюся уголовного мира. И если бы я задалась целью проследить, кому и когда он звонит, то сошла бы с ума от подозрений, ревности. И ничего бы не было, если бы я не обратила внимания, что Наташа, вместо того чтобы звонить какой-то своей подруге (как она меня заверила, и я из деликатности даже вышла из мастерской!)…

– Вот дура-то, – не удержалась Мира, покачивая головой.

– …вместо того чтобы звонить подруге, оказывается, общалась с Марком! Разговор длился пять минут! Значит, им было о чем поговорить.

– Подожди, не заставляй меня бить тебя по щекам, чтобы привести в чувство! – вскричала вдруг Мира и больно схватила Риту за руку. – Приди в себя, наконец, и вспомни, где и кем работает твой муж. Неужели тебе ни разу не пришло в голову, что все это, особенно твоя Наташа – простая подстава! И что она сделала все это нарочно, чтобы позлить тебя! Чтобы вывести тебя из равновесия, а заодно – отвлечь Марка от его дел…

– Не поняла…

– Слушай сюда. – Мира села рядом с Ритой, продолжая сжимать ее руку в своей ладони, словно пытаясь тем самым как-то успокоить ее, передать ей немного своих сил. – Значит, так. Начнем все по порядку. Ее появление здесь более чем странно. Я тебе это сразу сказала. Так?

– Так, – кивнула Рита.

– Дальше!

– Она откуда-то все знает об имени Фабиола. Она рассказала мне о древней римской целительнице по имени Фабиола. У меня создалось такое впечатление, что она готовилась к нашей встрече…

– Тем более. Что еще? Разговор с Марком. Теперь слушай внимательно! Представь себе, что Марк ведет дело ее приятеля, любовника, мужа, брата, свата, матери, отца – кого угодно… И ей от него что-то надо. Его надо поставить в такое положение, чтобы он, твой Марк, потерял почву под ногами, понимаешь? Чтобы ослабить его силы. Или подставить его каким-нибудь оригинальным способом…

– Мира, ну что ты такое нафантазировала!!!

– Слушай дальше! Наша жизнь, вместе со всеми происходящими с нами событиями, – это как поле с бильярдными шарами. Ты толкаешь шар вперед, и он точно катится вперед, понимаешь, а не назад… И он непременно коснется шара, который находится с ним рядом по этой линии. Это простой расчет. А тот, второй шар, в свою очередь, скорее всего, толкнет еще один или даже два шара.

– Мира, а нельзя ли как-нибудь попроще?

– Давай представим себе, что у этой Наташи был некий план, связанный с профессиональной деятельностью Марка. То есть она через тебя хочет каким-то образом подействовать на него. Она появляется в твоем доме, в твое отсутствие раскладывает повсюду презервативы… Где ты их нашла?

– В ящике письменного стола, в его карманах…

– Теперь быстро соображай. Ты отлучалась из мастерской?

– Ну конечно! Я ходила к маме, просила ее навести справки об этой Наташе, хотела отправить маму к соседям, чтобы она показала им снимок Наташи. Но его же надо было еще сделать! Я попыталась, но Наташа меня сразу раскусила. Она как-то сразу все поняла и даже пристыдила меня…

– Господи, Рита, где твое знание человеческой психологии? То ты говоришь, что она находится в кризисном состоянии, что не отдает себе отчета в содеянном…

– Да… ты права, она сказала, что не помнит, кто привез ее в Пристанное.

– Вот! И тут вдруг она мигом соображает, что ее хотят сфотографировать! Ты ее хотела незаметно щелкнуть телефоном?

– Ну да!

– Понятно. Знаешь, о чем это свидетельствует?

– О чем?

– Что она была начеку! Она постоянно находилась в напряжении, понимала – ее могут раскусить в любую минуту. И что потом?