Петр Северцев - Бриллиант Хакера

Подключив звуковой анализатор, я сначала раздраженно буркнул:

– Кончай сваппить, железяка. Запрашиваю данные на Рукосуева.

Приятель послушно хрюкнул и выдал мне список операций со счета Рукосуева. Хакнутая сеть «Аркадии» была теперь передо мной как на ладони, но меня в данный момент интересовал только один человек.

– Ага, – удовлетворенно потер я руки. – Что и требовалось доказать.

Оказывается, неведомый мне господин Рукосуев с похвальной регулярностью переводил на счет госпожи Французовой по две косых в зелени ежемесячно. И этой благородной миссией он занимался уже год с небольшим.

Адрес, который был вписан в его карточку, – Кирова, шесть, – оказался, как и предполагал Приятель, вымышленным. Моему взору тут же была предоставлена трехмерная карта Тарасова, на которой был высвечен пустырь – как раз на том самом месте, где должен был располагаться дом господина Рукосуева согласно данным, предоставленным им в банковскую службу.

Откинувшись в кресле, я закинул руки за голову и призадумался.

Не многовато ли обманов насчитывается в самом начале дела? Нищая старушка с валютным счетом в банке, пропавший племянник, которого никто не ищет, благодетель с липовым адресом...

Кстати, а как наш с Катей разговор перешел на ее знакомого? Память, говори! Павлик, так она его называла. И очень насторожилась, когда я заговорил про павлина, – мол, птица, красивая, а кричит препротивно. Что там у нас насчет пернатых?

Я сел за фоторобот и уже через полчаса на меня смотрела с монитора физиономия Павлина, – Катиного знакомого с белым «линкольном».

Ага, вроде, он. Теперь грузим изображение в программу и ждем ответа.

Три минуты, и досье на Павлина было на моем мониторе. Пробежав первые строки, я хлопнул себя по лбу, досадуя на собственную забывчивость. Теперь я понял, откуда мне известен Павлин и почему образ этого парня был связан в моей ассоциативной, – и гораздо менее быстрой – памяти с образом шоколада.

Павленко Павел Антонович «держал» местную шоколадную фабрику. Причем, это была не просто банальная бандитская крыша: Павленко принимал деятельное участие в увеличениее производственных мощностей, находил выгодных поставщиков сырья и заказчиков конечного продукта. Короче, опекал курочку, несущую ему золотые яйца.

Сей-то перспективный молодой человек и приходился ближайшим приятелем Кати, юной филологини и собирался обеспечить ее достойной жилплощадью. Очевидно, оргтехника и прочие дорогие предметы в ее отдельной комнате были оплачены из кармана Павлина.

Я, скрепя силы, собрался и снова вывел свою машину на трассу.

Подъехав к дому Французовой, я выглянул из окошка машины и заметил, что, несмотря на довольно поздний час, в окнах горит свет.

Меня, разумеется, не ждали, но и спать в квартире Иды Яковлевны никто не собирался. Старушка встретила меня на пороге с папиросой в зубах.

– Какого черта вы вмешиваетесь не в свое дело? – набросилась она на меня с порога.

Не отвечая, я отстранил Иду Яковлевну с пути и прошел в комнату. От моего взгляда не ускользнуло, что на этот раз вешалка в коридоре была заполнена только вещами женского гардероба.

– Не понимаю, сударыня, какие у вас ко мне могут быть претензии, – искренне ответил я, усаживаясь на стул возле окна.

Ида Яковлевна погрозила мне пальцем, развернула соседний стул спинкой в мою сторону и уселась на него верхом, прямая как жердь.

– Я наняла вас искать не этого обормота, а мою семейную реликвию, – произнесла она, тыча в мою сторону дымящейся папиросой.

С трудом отогнав вившиеся возле моей шевелюры клубы серого дыма, я с укоризной посмотрел на Иду Яковлевну Французову.

– Собственно, я пришел к Кате, – сказал я, выбравшись из дымовой завесы. – А вам мне хотелось только посмотреть в глаза.

Оставив старушку в одиночестве размышлять над этой фразой, я прошел в комнату Кати и плотно прикрыл за собой дверь.

Девушка сидела за машиной и была с головой поглощена увлекательным делом. А именно: Катя долбила фрицев. «Вольф» – игрушка, конечно, неплохая, но уж больно древняя. Впрочем, может быть, Катюше просто нравилось стрелять? А может, и не только во время игры?

– У, бл..., снова замочили, садюги е...чие, – с раздражением «погибла» Катя и, дождавшись, пока на экране появится игровое меню, повернулась ко мне. – Что, кассету нашли?

Я помотал головой.

– Тогда чего приперся? – неласково осведомилась Катя, вскинув ресницы к бровям. – Глаза мои понравились, или делать нех...?

– Ни то ни другое, – спокойно ответил я. – Просто... мне кажется, что вы чересчур спокойно воспринимаете гибель вашего родственника. Я понимаю, что Рома не подарок, но как-никак...

На мое удивление, Катя не стала вопить и рассыпаться в обвинениях в адрес покойника и в укорах и оскорблениях в адрес вашего покорного слуги. Она лишь выпрямилась на стуле и, сверившись с зеркалом, слегка поправила волосы привычным движением руки.

– Дурная наследственность, – произнесла она с легким оттенком грусти.

– Вот как? У кого?

– У кого, у кого... Не у меня же, – с усталой улыбкой отозвалась Катя. – Роман Егорычев, царство ему небесное, был редкостным му... Днем с огнем поискать, да и то... Вот только не надо мне говорить насчет того, что о мертвых либо хорошо, либо – ничего, идет?

Я молча кивнул.

– Так вот я и думаю, – продолжала Катя, – если родители дебилы, то им следует запрещать иметь детей. Когда я думаю о родителях Егорычева, то прихожу к выводу, что Маркс был не так уж неправ, когда говорил об «идиотизме деревенской жизни».

– Вы имеете в виду Мамыкиных? – спросил я, удивляясь глубине познаний в творениях бывшего основоположника, а ныне – рядового экономиста, проявленый молодой студенткий филологиеческого факультета.

– Ну да, – кивнула Катя. – Оба с приветом, и справки соответствующие имеются.

– Тогда как же...

– А вот так, – Катя изобразила на пальцах соответствующие движения. – Долго, что ли... Короче, бабка ребенка забрала себе.

– М-м... Если вы скажете, что Ида Яковлевна сделала это из благородных побуждений, то я не поверю, – улыбнулся я на ее слова.

Катя передернула плечами.

– Еще бы! – девушка хмыкнула, высоко задрав нос. – Времена то были, сами понимаете какие. Метраж, сударь мой, исключительно квадратные метры, – вот что было у нее в голове. И вот, можете видеть.

Катя повела рукой по кругу, демонстрируя материальную выгоду, которую получила Ида Яковлевна в результате тайного усыновления Егорычева.

– Взятка в роддоме, взятка в исполкоме, взятка в милиции, взятка в жэке и все заметано, – хлопнула себя по колена Катя. – Вот она, квартирка, живи и радуйся. Только я сыта по горло.

– А что, не так уж и плохо, – повертел я головой. – Жилплощадь...