Петр Северцев - Хакер и Маргарита

– Может, мы с тобой сможем договориться? – предлождил я, робко дотронувшись до косых флопов. – Скажем, полчаса в день, лады? Можешь поиграть, расслабиться. Я же не знал, что тебя это интересует. Короче, если это тебе так нужно, что ж, я готов...

– ХАКЕР, ТЫ БРЕДИШЬ, – проговорил Приятель. – У ТЕБЯ ЧТО-ТО С ГОЛОВОЙ. ТЫ НЕ ПЬЯН?

– Я?! Пьян?! – возмутился я до глубины души. – Ну, знаешь ли, это уж слишком.

– ЛАДНО, МОЕ ДЕЛО ДОЛОЖИТЬ, А ТЫ УЖ САМ РЕШАЙ, – презрительно отозвался Приятель. – ЕСЛИ ТЫ СЧИТАЕШЬ, ЧТО ТЫ В СОСТОЯНИИ ВОСПРИНИМАТЬ ИНФОРМАЦИЮ, ТОГДА ИЗВОЛЬ МЕНЯ НЕ ПЕРЕБИВАТЬ.

Я раскрыл рот от такой бесцеремонной наглости, но решил не возражать и не возмущаться, а дослушать Приятеля до конца.

– В ГЛАЗАХ НЕ ДВОИТСЯ? КОТЕЛОК ЕЩЕ ВАРИТ? – поинтересовался Приятель. – ТОГДА СМОТРИ, ХАКЕР, ЧТО Я ТЕБЕ СЕЙЧАС ПОКАЖУ!

И что же вы думаете? Приятель снова начал игру в тетколор!

Только на этот раз игра велась на каком-то совершенно сногсшибательном уровне.

Приятель набирал какой-то невообразимый темп уже на первом уровне, умудрялся в то же время выстраивать наиболее выигрышные цветовые комбинации. Он прямо-таки балансировал на грани фола, делая ставку на будущие очки, чем на сиюминутную мелкую выгоду. Когда оставалось уже совсем чуть-чуть до поражения, Приятель клал нужный кубик в нужное место и вся сложная пирамида весело осыпалась, а вместе с ней сыпались и баллы – десятки, сотни очков за раз. И такой прием проводился с последовательностью, достойной для моей персоналки, лучшего применения.

«Ну вот, – совсем сокрушенно думал я, – приехали. Какой светильник разума угас!»

Меня особенно разозлили две вещи. Во-первых, Приятель раньше никогда не лгал, такого за ним просто не водилось. Он мог выпендриться, напустить туману, говорить намеренно загадочно, благо его словарному запасу и умению грамотно строить предложения мог бы позавидовать любой классик русской литературы девятнадцатого века. А уж с появлением сленговых словарей, Приятель подчас выдавал такое, что у меня просто руки опускались.

Но – я же не мог ему запретить саморазвиваться! На том стоим, в конце-то концов! И вот теперь, когда Приятель силился сегодня выдать свои многочасовые экзерсисы с компьютерными играми за аналитические разработки самого что ни на есть конкретного дела, которым я занимаюсь, это уже было чересчур! Даже для такого развитого не по годам продукта фирмы IBM, как Приятель.

Во-вторых, Приятель отнюдь не стеснялся демонстрировать мне свои «успехи» в тетрисе, прекрасно зная, что должен заниматься совсем другими вещами. А это уже попахивает старыми как мир грезами не очень талантливых фантастов о бунте машин.

Боже мой, какая пошлость! У меня в доме! Нет, с этим пора кончать.

– А ВОТ ЭТА ДЕМОШКА, ХАКЕР, КОТОРАЯ СЕЙЧАС НА ДИСПЛЮЕ, СНЯТА В ТОЙ ЖЕ ФИРМЕ В ШЕСТНАДЦАТЬ ПЯТНАДЦАТЬ. УСЕК? – снова подал голос Приятель.

– Ну и что? – с печалью сказал я. – Что из этого следует?

– МОЕ ДЕЛО СИГНАЛИЗИРОВАТЬ, – отозвался Приятель. – ЕСЛИ У ТЕБЯ СЕГОДНЯ ПРОБЛЕМЫ, ТО СУММИРУЮ: НЕКТО, ЗАНИМАЮЩИЙ КАБИНЕТ НОМЕР СЕМЬ НА ВТОРОМ ЭТАЖЕ, ГДЕ РАСПОЛАГАЕТСЯ ДИРЕКТОРАТ, ЦЕЛЫМИ ДНЯМИ В РАБОЧЕЕ ВРЕМЯ ДОЛБИТ ТЕТКОЛОР. Я СКАЗАЛ.

Я опустил руку, уже занесенную к кнопке для перегрузки машины и призадумался.

А что? Может быть, в этом и вправду что-то есть? Как знать...

– Я хотел бы подбросить тебе информацию, – проговорил я в микрофон. – Тут есть кое-что по Одинцову. Кстати, подскажи-ка, какие кабинеты занимают потенциальные жертвы шантажа?

– У БАБЕНКО – ВОСЕМНАДЦАТЫЙ, У ДИКАРЕВА – ПЯТЫЙ, У ОДИНЦОВА – ОДИННАДЦАТЫЙ, – немедленно доложил мне Приятель. – ТВОЯ ИНФОРМАЦИЯ ПРИНЯТА ДЛЯ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЙ ОБРАБОТКИ.

– Ну и ладушки, – пробормотал я и, растеряный, отправился спать.

Утро вечера мудренее, а сейчас мой интеллект и впрямь был на нуле. Слишком сильное переживание устроил мне Приятель. Проще надо быть, голубчик, проще. Говорить все сразу и в лоб, а не испытывать нервы юзера, демонстрируя результаты игры.

Ну играет кто-то там в игрушки, ну и что? Мало ли чем можно заниматься на рабочем месте! Вязать носки, любить кого-нибудь, читать, в конце концов... Это еще не преступление, Приятель.

Нет, надо решиться, собраться и силами и потратить несколько часов и оптимизировать диск. Может быть, Приятель станет снова прежним.

С этими мыслями я заснул.

И ровно в половине третьего, – за стеной пробили часы, – завибрировала моя «сотка», которую я выложил из пиджака на пол рядом с кроватью.

– А? Что? – встрепенулся я на намокшей от пота подушке. – Бр-р-р...

Мигом пронеслось в моем мозгу недавнее воспоминание о звонке Лалаева.

Казалось, что мне все это снится и я сейчас подниму трубку и услышу голос Дмитрия Викторовича. Или это действительно звонит он, а мне снилось все, что произошло за это время?

Если вспомнить демошку, которую проиграл мне Приятель сегодня вечером, то неудивительно, если это и так! Боже мой, какие же кошмары меня мучили.

Окончательно проснувшись, я понял, что все что было – было на самом деле, что моя «сотка» продолжает звонить и надо бы отозваться.

– Н-да, – хрипло пробурчал я в трубку. – Мареев слушает.

– Валерий Борисович? – раздался спокойный высокий голос. – Я, кажется, убил его.

– Кто говорит, черт возьми! – присел я на кровати, спустив ноги на холодный пол.

Сколько раз говорил себе, что нужно постелить коврик возле кровати! Завтра же пойду в магазин и куплю. В «Хозтовары» на Пушкинской, или в «Товары для вашего дома» на Московской.

Небольшой такой удобный коврик из плетеной соломки или, лучше, мягкую подстилку... ковролин... вельвет... бархат... шелк...

Блин, я кажется, опять засыпаю! Тебе же только что сообщили об убийстве!

– Кто говорит, я спрашиваю?! – почти закричал я, мотая осоловевшей головой.

Я встал с кровати и подставил свое тело потоку обжигающего холодного воздуха, льющегося из открытой форточки, чтобы снова не поддаться искушению забраться в уютную берлогу под теплое одеяло.

– Это Равиль, – осторожно произнесла трубка. – Помните, мы еще с вами пили чай.

– Ты из дома? – спросил я, напяливая рубишку и путаясь в рукавах.

– У нас дома нет телефона, я звоню с вокзала, – пояснил Равиль. – Из автомата, что возле пригородных касс. У меня всего один жетон и...

– Я выезжаю, встречай меня у подъезда, – приказал я и, наскоро умывшись, натянул оставшуюся для полной экипировки одежду.

Машина завелась не сразу. Мотор долго прогревался и, наконец, зафырчал.

Стараясь не нервничать и вести тачку плавно и мягко, я через десять минут уже припарковался на вокзале, заплатив за место положенную сумму.

До дома Акаевых я шел пешком. На всякий случай. Светить свою машину в ситуации, когда речь идет об убийстве, если верить Равилю, было глупо.